Ìàòåðèàëû ñåêöèè ÀÐÕÅÎËÎÃÈß

(1)

Ìàòåðèàëû ñåêöèè ÀÐÕÅÎËÎÃÈß

14-19 àïðåëÿ 2019

(2)

(3)

НОВОСИБИРСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ СИБИРСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК

МНСК-2019

АРХЕОЛОГИЯ Материалы

57-й Международной научной студенческой конференции 14–19 апреля 2019 г.

Новосибирск 2019

(4)

УДК 902 ББК 63.4я431 А 87

Научный руководитель секции — акад. РАН, проф. В. И. Молодин Председатель секции — д-р ист. наук, проф. А. И. Кривошапкин Ответственный секретарь секции — канд. ист. наук, доц. С. В. Алкин

Экспертный совет секции д-р ист. наук, проф. Л. В. Лбова д-р ист. наук, проф. Ю. С. Худяков

д-р ист. наук, доц. М. В. Шуньков канд. ист. наук А. В. Выборнов канд. ист. наук, доц. О. А. Митько канд. ист. наук, доц. О. И. Новикова

канд. ист. наук, доц. С. Г. Скобелев

Археология : Материалы 57-й Междунар. науч. студ. конф.

14–19 апреля 2019 г. / Новосиб. гос. ун-т. — Новосибирск : ИПЦ НГУ, 2019. — 98 с.

ISBN 978-5-4437-0876-8 А 87

(5)

NOVOSIBIRSK STATE UNIVERSITY

SIBERIAN BRANCH OF THE RUSSIAN ACADEMY OF SCIENCES

ISSC-2019

ARCHAEOLOGY Proceedings

of the 57th International Students Scientifi c Conference April, 14–19, 2019

Novosibirsk 2019

(6)

УДК 902 ББК 63.4я431 А 87

Section scientifi c supervisor — Acad. of the RAS, Prof. V .I. Molodin Section head — Dr. Hist., Prof. A. I. Krivoshapkin

Section responsible secretary — Cand. Hist., Assoc. Prof. S. V. Alkin

Section scientifi c committee Dr. Hist., Prof. L. V. Lbova Dr. Hist., Prof. Ju. S. Khudyakov Dr. Hist., Assoc. Prof. M. V. Shunkov

Cand. Hist. A. V. Vybornov Cand. Hist., Assoc. Prof. O. A. Mitko Cand. Hist., Assoc. Prof. O. I. Novikova Cand. Hist., Assoc. Prof. S. G. Skobelev

Archaeolog y : Proceedings of the 57th International Students Scientifi c Conference. April, 14–19, 2019 / Novosibirsk State University. — Novo- sibirsk : IPC NSU, 2019. — 98 p.

ISBN 978-5-4437-0876-8 А 87

(7)

АРХЕОЛОГИЯ КАМЕННОГО ВЕКА

УДК 903.01

Методы изучения обработки органического сырья животного происхождения в палеолите (историографический обзор)

А. Р. Азизова

Новосибирский государственный университет

История изучения техник обработки сырья животного происхождения и, следовательно, появление специальных методов начинается со второй по- ловины XX в. К сырью животного происхождения относятся кости, рога, бивни и раковины, которые обладают хорошими поделочными свойствами.

Ввиду разнообразия изделий требуется достоверная классификация, для чего применяется метод типологии. В основу типологии берется признак или их совокупность, по которым распределяются и сравниваются предме- ты друг с другом [1]. Используемое человеком природное сырье можно раз- делить по сложности обработки, изготовления, назначению, но основным критерием является материаловедческий принцип.

Первые исследования по технике обработки бивня и рога были проведе- ны М. М. Герасимовым [2]. Отдельное направление изучения приемов об- работки сырья животного происхождения и функциям орудий предложено С. А. Семеновым. Путем эксперимента были опровергнуты существовав- шие ошибочные представления об особой трудоемкости создания орудий из кости и рога в палеолите и их малой эффективности [3]. Функциональ- но-трасологический метод и создание школы трасологов с использованием увеличительного оборудования вывело новое направление на приоритетные позиции в мировой археологии. Эксперимент А. К. Филиппова по расще- плению бивня продемонстрировал зависимость поделочных свойств сырья от температуры и кислотно-щелочной среды [4]. Особых успехов в изуче- нии технологической цепочки изготовления предметов из бивня и кости, их утилизации добились ученики школы С. А. Семенова: Г. Ф. Коробкова, Е. Ю. Гиря, Г. А. Хлопачев [5; 6].

Широкое применение методов естественных наук привело к появлению новых направлений в археологии. Метод зооархеологии используется при изучении остатков животных, обнаруженных в культурном слое. По остат- кам диких и одомашненных животных реконструируется окружающая сре- да и деятельность человека. Суть тафономического метода заключается в за- кономерностях превращения органических остатков в ископаемые, с его по- мощью можно понять характер гибели, захоронения и диспозиции остатков.

(8)

По степени сохранности поверхности костей различаются единовременные и разновременные комплексы. По химическому составу белка коллагена, со- держащегося в костях, рогах и бивнях, определяется возраст образца. Для датировки используется радиоуглеродный метод (изотопы углерода), метод урановых рядов (изотопы урана), а также изотопный анализ определения характера миграций животных [7].

Методика С. А. Семенова явилась стимулом для развития направлений в изучении использования сырья природного происхождения за рубежом.

Наряду с традиционными технологическим и функциональным анализом зарубежные археологи используют относительно новый метод «дебитажа».

Совокупность всех расколотых костей анализируется через призму эволю- ции техники обработки и утилизации. Л. Кили изучал структуру изменения поверхности материала, и следы орудий. В фокусе исследования А. Авер- бух доминирует технологический и ресурсный анализ костяных индустрий в верхнем палеолите. Н. Гутас и Ж.-М. Тейеро изучают изделия костяной индустрии в свете экономического и социального аспектов жизни палеоли- тических охотников. Ж Б. Обан, М. Бартон, С. Макклюр, С. П. Гардо исполь- зуют данные по остаткам животных для палеоэкологической реконструкции окружающей среды на определенной территории [8].

________________

1. Клейн Л. С. Археологическая типология. Л., 1991.

2. Герасимов М. М. Обработка кости на палеолитической стоянке Маль- та // Материалы и исследования по археологии СССР. № 2. М., 1941.

3. Семенов С. А. Развитие техники в каменном веке. Л., 1968.

4. Филиппов А. К. Проблемы технического формообразования орудий труда в палеолите // Технология производства в эпоху палеолита. Л., 1983.

5. Коробкова Г. Ф. Экспериментально-трасологические разработки как комплексное исследование в археологии // Экспериментально-трасологиче- ские исследования в археологии. СПб., 1994.

6. Хлопачев Г. А., Гиря Е. Ю. Секреты древних косторезов Восточной Европы и Сибири: приемы обработки бивней мамонта и рога северного оле- ня в каменном веке. СПб., 2010.

7. Кузьмин Я. В. Геоархеология: естественнонаучные методы в археоло-

(9)

УДК 902.659

Хронология первого расселения человека в высокогорьях Памиро-Алая (по материалам Алайской стоянки)

В. В. Алексейцева

Одной из актуальных проблем в современной археологии является за- селение человеком высокогорных районов. На данный момент накоплено достаточно много знаний по раннему заселению Тибета [3], но куда мень- ше известно о более западных территориях, в частности, Памиро-Алае.

На настоящий момент здесь известно несколько стоянок периода финаль- ного плейстоцена — раннего голоцена, одной из которых является Алай- ская стоянка.

Памятник располагается в западной части Алайской долины на высоте 2800 м над уровнем моря. Он был обнаружен в 1975 г. геологом А. А. Нико- новым. В течение нескольких следующих полевых сезонов им проводились сборы материалов, была составлена схема расположения стоянки и дано описание четвертичных отложений [1].

На основе спорово-пыльцевых данных А. А. Никоновым и М. М. Па- хомовым было выдвинуто предположение о возможном возрасте куль- турного слоя памятника в 7–5 тыс. л. н. [1]. Известны радиоуглеродные датировки, полученные в ближайшем изученном разрезе голоценовых от- ложений в долине реки Сай-Така, они составили 7680 ± 150 (ГИН-2357) и 6360 ± 100 (ГИН-2358) лет до н. э. [1]. Сравнение палинологических дан- ных двух разрезов, по одному из которых имеется радиоуглеродная датиров- ка, позволяет предполагать, что культурный слой стоянки принадлежит ко времени не позднее 8–7 тыс. л. н.

На памятнике была собрана представительная коллекция каменных ар- тефактов (1740 экз.). Т. Г. Филимоновой был проведен технико-типологиче- ский анализ каменной индустрии, на основе которого было сделано предпо- ложение о возрасте памятника в 8 тыс. лет, что совпадает с заключениями А. А. Никонова [1].

В 2017 году изучение Алайской стоянки было возобновлено силами рос- сийско-кыргызской экспедиции с целью получения новой коллекции камен- ных артефактов. В ходе данных работ исследователями была собрана кол- лекция из 244 экз. [2]. На основе ее технико-типологического анализа были сделаны выводы о том, что индустрия Алайской стоянки находит аналогии с материалами туткаульской линии развития и может датироваться в пре- делах 19–12 тыс. л. н., что, по мнению ученых, является одним из ранних эпизодов заселения Памиро-Алая [4].

(10)

В 2018 г. с целью отбора образцов для абсолютного датирования была вновь организована экспедиция на Алайскую стоянку. В ходе данных ра- бот было отобрано восемь образцов на ОСЛ-датирование. Исследователя- ми было решено здесь использовать несколько методов, применяющихся в ОСЛ-датировании: rock-surface dating и single grain dating.

На данном этапе исследований в Центре «Геохронология кайнозоя»

СО РАН была проведена пробоподготовка полученных образцов, и далее они были отправлены в лабораторию новейших отложений и палеогеогра- фии плейстоцена Географического факультета МГУ для дальнейшего дати- рования. Результаты, полученные с помощью ОСЛ-метода, будут соотнесе- ны с уже имеющимися датировками объектов этого региона, и это позволит говорить об абсолютном возрасте Алайской стоянки. Установление точного возраста памятника позволит разработать геохронологическую схему разви- тия рельефа и природной среды района расположения памятника и ответить на главный дискуссионный вопрос: действительно ли заселение Алайской стоянки человеком является самым ранним эпизодом его расселения в вы- сокогорье западной части Центральной Азии и к какому периоду можно от- носить эти процессы.

________________

1. Ранов В. А., Филимонова Т. Г., Никонов А. А. Алайская стоянка // Воз- вращение к истокам: сб. памяти выдающегося археолога В. А. Ранова. Ново- сибирск: ИАЭТ СО РАН, 2015. С. 196–206.

2. Шнайдер С. В., Абдыканова А., Тэйлор В., Колобова К. А., Алишер-кы- зы С., Кривошапкин А. И. Алайская стоянка — свидетельство самого ранне- го эпизода присутствия человека в высокогорных районах западной части Центральной Азии // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. Новосибирск: ИАЭТ СО РАН, 2017.

С. 245–249.

3. Meyer M. C., Aldenderfer M. S., Wang Z., Hoffmann D. L., Dahl J. A., Degering D., Haas W. R., Schlütz F. Permanent human occupation of the central Tibetan Plateau in the early Holocene // Science. 2017.

4. Shnaider S., Taylor W., Abdykanova A., Kolobova K., Krivoshapkin A.

Evidence for early human occupation at high altitudes in western Central Asia:

(11)

УДК 902/904

Стилистические и технологические особенности петроглифа

«Белая лошадь» (Минусинская котловина) Е. А. Буравлева

Петроглиф «Белая лошадь» расположен на горе Черная на левом берегу реки Белый Июс в 5,8 км к западу от села Июс Орджоникидзевского района республики Хакасия. Это изображение лошади в движении, ориентирован- ное на север и полученное, по мнению В. Е. Ларичева, путем снятия каль- цитового натека с пласта красновато-коричневого девонского песчаника [1, с. 28]. Цель исследования — выявить стилистические и технологические особенности петроглифа и по их совокупности датировать изображение и реконструировать технику его выполнения.

Внешне животное отличается от большинства видов современных лоша- дей и наиболее схоже с дикими лошадьми Пржевальского. Живот лошади подчеркнуто выпуклый, что указывает на ее беременность. Передние ноги отсутствуют (согласно В. Е. Ларичеву, они не были изображены намеренно), задние широко расставлены. У отставленной назад ноги выделяются бедро и колено; вертикально ориентированная сохранилась хуже. В верхней части обе ноги соединены белой кальцитовой линией, что, вероятно, тоже было сделано специально [1, с. 32–36].

Техника выполнения рисунка достоверно не известна. Для ее рекон- струкции нами был проведен эксперимент по протирке кальцитового нате- ка на кусочке красно-коричневого девонского песчаника размером 5 × 5 см и толщиной 0,5 см с помощью второго кусочка такого же песчаника разме- ром 5 × 2 см и толщиной 0,5 см. Задача эксперимента — получить полно- стью освобожденное от кальцита пятно диаметром 2 × 2 см и таким образом проверить вероятность использования данной техники для снятия кальцита древним человеком. Эксперимент занял в общей сложности 1 час 35 минут. За это время снять кальцитовый натек полностью не удалось, а рабочий край орудия сильно истерся и стал непригоден для дальнейшего использования, что показывает нецелесообразность использования как техники протира для снятия кальцита, так и песчаника как орудия.

В вопросе о технике исполнения рисунка стоит отметить точку зрения В. Е. Ларичева, полагавшего, что он был выскоблен [1, с. 28], однако эта по- зиция также нуждается в экспериментальном подтверждении.

Датировка изображения спорна. В. Е. Ларичев датирует петроглиф «Бе- лая лошадь» периодом верхнего палеолита, руководствуясь аналогами из Западной Европы. Схожие изображения можно найти в Черном Салоне

(12)

пещеры Нио, в пещерах Труа Фрер, Тюк д’Одубер, Портель [2], в пещере Ляско [3], на костяных пластинах грота Ла Мадлен [4], что может служить подтверждением гипотезы В. Е. Ларичева. Также в данный момент ведется работа по химическому анализу образцов кальцита с горы Черной, по ре- зультатам которого должна быть подтверждена эта гипотеза.

Ряд вопросов вызывает семантика петроглифа. В. Е. Ларичев рассматри- вает ее с позиций астроархеологии. Совместно с Г. Ф. Серкиным, Е. Г. Гиен- ко и др. он исследовал астрономические аспекты петроглифа [5]. Ими было выявлено, что точки восхода «высокой» и «низкой» Луны, а также Солнца в дни зимнего солнцестояния совпадают с вершинами естественных визи- ров, видимых с его стороны. В. Е Ларичев отмечает сходство «Белой ло- шади» и очертаний созвездия Льва, из чего следует, что данный петроглиф является символом созвездия, в которое вступало Солнце в месяц зимнего солнцестояния, когда изображение освещалось лучами восходящего Солн- ца. В. Е. Ларичев полагал, что Солнце могло восприниматься первобытны- ми людьми в образе коня. Таким образом, совмещение Солнца и созвездия должно было рассматриваться как «небесный половой акт», начинавший новый солнечный год [1, с. 43–61].

В подтверждение своей гипотезы В. Е. Ларичев приводит астрономиче- ские вычисления, направленные на определение относительно точного вре- мени, когда точки восхода Луны и Солнца в указанные периоды совпадали с современными, и конфигурации звезд в этот период. В итоге вычислений он получает относительно точную дату — 31 000 л. н [1, с. 55]. Однако нель- зя утверждать, что это является исчерпывающим доказательством данной гипотезы. Для определения семантики и хронологии петроглифа «Белая ло- шадь» требуются дальнейшие исследования.

________________

1. Ларичев В. Е. «Белая лошадь» — святилище древнекаменного века Хакасии (астрономические аспекты памятника и астральная подоснова ис- кусства древнекаменного века Сибири). Новосибирск: ИИФиФ СО РАН, 1992. 98 с.

2. Абрамова З. А. В пещерах Арьежа // Первобытное искусство. Звери в камне. Новосибирск: Наука, 1980. С. 62–95.

3. Абрамова З. А. Ляско — памятник палеолитического наскального ис-

(13)

УДК 902/904

Российско-японско-эквадорская экспедиция в полевом сезоне 2018 г., памятник Лома Атауальпа, Эквадор

Т. А. Гаврилина

Докерамическая культура лас-вегас (10800–6600 л. н.) представлена ком- плексом памятников на полуострове Санта-Элена (республика Эквадор) [1]. Наибольший вклад в ее изучение внесла североамериканский археолог К. Стосерт, в ходе полевых работ которой было изучено около тридцати па- мятников культуры [2].

В 2018 г. команда исследователей из России, Японии и Эквадора присту- пила к работам на памятнике Лома-Атауальпа, который находится в провин- ции Санта-Элена, в 5 км к северо-востоку от населенного пункта Атауальпа.

Работа проводилась послойно с обязательной фиксацией скоплений раку- шечного конгломерата и других значимых находок; была заложена траншея (4 м) и ряд шурфов. На уровне 80 см и ниже исследователи обнаружили ряд погребений.

Погребение № 1 (вторичное) найдено в шурфе 2017 г. и в сезоне 2018 г. полностью раскопано. Представляет собой скелет женщины приблизитель- но 45 лет плохой сохранности. Под черепом располагался пест-лощило, в ногах — подвеска из раковины.

Погребение № 2 (вторичное), расположенное на слое раковин, представ- ляет собой захоронение женщины старше 50 лет, около ног скелета помещен шлифованный кельт. Согласно стратиграфии, данное погребение залегало выше погребений № 1 и № 3 и, возможно, является более поздним.

Погребение № 3 (вторичное, частичное) — скелет мужчины, лежащий на материковом слое, под погребением № 2. Нижняя часть костяка (таз и ноги) в неплохой сохранности, также представлены длинные кости рук, позвонки и отдельные фрагменты ребер, а в области живота зафиксированы крупные камни. Главная особенность захоронения — замена части скелета конструк- цией из камня и ракушечного конгломерата. Можно предположить гибель погребенного в результате нападения морских хищников — это объясняет необходимость использования в погребальном обряде материала, принесен- ного с берега моря.

По предварительным заключениям антропологов, на внешней поверх- ности костей присутствуют следы выветривания и повреждения. Таким об- разом, можно предположить, что для погребального обряда представителей культуры лас-вегас характерно длительное выставление тела умершего на открытом воздухе.

(14)

Каменные артефакты, обнаруженные в раскопе, практически все являют- ся продуктами расщепления кварцитовых и халцедоновых галек, конкреций кремнистого сланца и яшмоидов. Индустрия нижних слоев (80–120 см от поверхности) существенно отличается от верхних: галечная составляющая минимальна, среди изделий особо выделяются нуклеусы, отщепы с эпи- зодической краевой ретушью, отбойники, а также миниатюрные скребки (3–4 см длиной) с поперечным рабочим лезвием.

Необходимо отметить безусловную важность продолжения раскопок памятника Лома Атауальпа. Верхние горизонты переотложены и содержат материалы поздних эпох (вальдивия, мачалилья, гуангала-мантенья), одна- ко на глубине 80 см и ниже находятся слои культуры лас-вегас, позднего лас-вегас и пост-лас-вегас, а также древний некрополь культуры лас-вегас in situ.

Архивные материалы очень обрывочны и неполны, полноценные публи- кации отсутствуют. Таким образом, перед исследователями встает вопрос о необходимости серьезной и кропотливой работы с уже имеющейся до- кументацией на испанском языке. В настоящее время в планах археологов подготовка научных текстов по погребальной практике культуры лас-вегас, а также продолжение раскопок на памятнике Лома Атауальпа в полевом се- зоне 2019 г.

________________

1. Lanning E. P. Peru before the Incas. Englewood Cliffs: Prentice Hall, Inc, 1967. 216 p.

2. Stothert K. E. La Prehistoria Temprana de la Peninsula de Santa Elena, Ecuador: Cultura Las Vegas. Guayaquil: Museos del Banco Central del Ecuador, 1988. 271 p.

Научный руководитель — д-р ист. наук А. В. Табарев

(15)

УДК 903.2

Новое прочтение мезолитических материалов пещеры Чихэн-Агуй (Монголия)

М.-Э. Ганболд, Т. А. Шевченко

Алтайский государственный университет, Барнаул Новосибирский государственный университет

Пещера Чихэн-агуй расположена на юге Монголии, на южном фасе гор Гобийского Алтая, в аймаке Баянхонгор. Впервые памятник был обнару- жен в 1988 г. совместной археологической экспедицией, а в 1996 г. были инициированы его раскопки в рамках монгольско-российско-американской экспедиции под руководством академиков А. П. Деревянко, Д. Цэвээндоржа и профессора Дж. Олсена, которые продолжались вплоть до 2000 г.

Стратиграфия памятника состоит из 4 слоев: слой 1 — современная по- чва; слои 2 и 2а — желто-коричневые суглинки раннеголоценового времени;

слой 3 — песок оглинянный позднеплейстоценовый [1]. Слои 2 и 2а форми- ровались в условиях аридного резкоконтинентального климата, в ландшафтах сухих степей [2]. Археологические материалы этих слоев определены как ме- золитические. Здесь было найдено 40 очагов, которые зачастую накладыва- лись друг на друга, а также скопление фрагментов скорлупы яиц страуса. На предвходовой площадке нашли скопление бусин, сделанных из этого матери- ала — оформленные и незавершенные заготовки со сверлением.

Нуклеусы голоценового комплекса представлены несколькими формами.

Все призматические нуклеусы одноплощадочные с фронтом, занимающим 2/3 окружности, и предназначены для получения микропластин в отжимной технике. Орудийный набор представлен остриями, наконечниками, скреб- ками, микропластинами с ретушью предположительно для вкладышевых орудий. Среди инвентаря присутствуют четыре геометрических микролита, представленных трапециями и прямоугольниками [3].

В данной работе мы рассматриваем аналогии этого мезолитического ком- плекса и ставим вопрос о его происхождении. Другие мезолитические ком- плексы не известны на территории Монголии. Это связано прежде всего со спецификой осадконакопления: седименты, аккумулированные за время голо- цена, как правило, маломощные и включают археологические материалы от финального палеолита до средневековья. Стоит отметить вероятное присут- ствие мезолитических предметов, находящих аналогии в комплексе Чихэн-а- гуя, на памятнике Толбор-15 в Северной Монголии. В горизонте 1 и, в мень- шей степени, в горизонте 2 этого памятника присутствуют призматические нуклеусы для получения микропластин в отжимной технике, а также сами микропластины с ретушью и орудия различной модификации на них [4].

(16)

До недавнего времени Гобийский Алтай считался наиболее северной границей распространения геометрических изделий в восточной части Центральной Азии. Однако находки трапеций, выполненных на небольших пластинах, на памятнике Харганын-Гол-5 [4] и Толбор-16 и Толбор-21 [5]

и предварительно отнесенных к среднему — позднему этапам верхнего палеолита, позволяют заключить, что традиция изготовления геометриче- ских изделий существовала задолго до мезолита и значительно севернее, чем предполагалось. Таким образом, носители мезолитической культуры, представленной в пещере Чихэн-Агуй, могли мигрировать с севера и, в то же время, с юга — с территории современного Китая.

________________

1. Деревянко А. П., Цэвээндорж Д., Олсен Д., Гладышев С. А., Ры- бин Е. П., Цэрэндагва Я., Чаргынов Т. Т., Болорбат Ц. Археологические ис- следования многослойного поселения Толбор-4 в 2006 году // Проблемы ар- хеологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий:

Матер. год. итог. сес. ИАЭТ СО РАН 2006 г. Новосибирск: ИАЭТ СО РАН, 2006. Т. XII. Ч. I. С. 112–115.

2. Деревянко А. П., Феденева И. Н., Дергачева М. И, Нохрина Т. И. При- родно-климатические условия Гобийского Алтая в позднем плейстоцене — голоцене (по материалам исследований памятника Чихэн) // Проблемы ар- хеологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий:

Матер. год. итог. сес. ИАЭТ СО РАН 2006 г. Новосибирск: ИАЭТ СО РАН, 2006. Т. XII. Ч. I. С. 109–111.

3. Деревянко А. П., Гладышев С. А., Нохрина Т. И. Комплекс верхнего культурного горизонта пещеры Чихэн (Монголия, Гобийский Алтай) // Ар- хеология и палеоэкология Евразии. Новосибирск, 2004.

4. Хаценович А. М., Рыбин Е. П. Геометрические изделия в позднем верхнем палеолите Монголии // Проблемы археологии, этнографии, антро- пологии Сибири и сопредельных территорий. Новосибирск: ИАЭТ СО РАН, 2015. Т. 21. С. 161–165.

5. Рыбин Е. П., Хаценович А. М., Павленок Г. Д. Последовательность развития индустрий раннего верхнего палеолита — позднего верхнего па- леолита Монголии // Изв. Иркут. гос. ун-та. Сер. Геоархеология, Этнология,

(17)

УДК 903

Трехмерная геометрическая морфометрия в археологии: возможности и перспективы использования в изучении каменных артефактов

А. В. Гашенко

В последнее время в археологических исследованиях все чаще применя- ются цифровые трехмерные модели артефактов, созданные путем высоко- точного сканирования. Если первоначально трехмерные модели рассматри- вались исключительно как средство визуализации, то сегодня они активно используются исследователями в качестве совершенно нового инструмента анализа артефактов. Одним из таких инструментов является метод трехмер- ной геометрической морфометрии (ГМ). Цель данной работы — рассмо- треть возможности и перспективы использования данного ГМ-метода при анализе каменных артефактов.

Геометрическая морфометрия — это метод изучения формы предмета, основанный на многомерном анализе координат меток, фиксируемых на заданном расстоянии на поверхности объекта [1]. Изучаемый предмет ото- бражается как облако точек в декартовой системе координат, что позволяет учитывать максимальную степень сложности его формы [2].

Этот метод хорошо подходит для интерактивных 3D-моделей, так как вы- сокоточное трехмерное сканирование артефактов, в отличие от стандартных способов документирования (фотографии и графического рисунка), позволя- ет максимально точно отобразить изучаемый артефакт и предоставляет воз- можность исследователям работать с его цифровой копией [3]. В отличие от традиционного подхода к геометрико-морфометрическому анализу, где вруч- ную берется множество замеров предмета, ГМ, основанная на анализе 3D-мо- делей, позволяет анализировать наиболее объективные данные о его форме.

Трехмерную ГМ в археологии впервые применили в начале 2000-х годов, и одним из направлений ее использования почти сразу стал анализ камен- ных орудий [4]. На первых этапах использования этот новаторский метод был ограничен вычислительной мощностью и возможностями трехмерного сканирования, доступными в то время. Тем не менее это позволило иссле- дователям получить определенные результаты. В частности, использование ГМ позволило выявить закономерности в изменении морфологии каменных изделий в рамках конкретных технологических последовательностей [5].

На сегодняшний день трехмерная ГМ была успешно использована при анализе нуклеусов [4], остроконечников [6], на основе детального изучения формы были предприняты попытки установления взаимосвязи между мор- фологией и функциональным назначением орудий [7].

(18)

Также в последнее время появляются все более совершенные инстру- менты для проведения ГМ-анализа, позволяющие исследователю проводить удобный, а главное качественный анализ больших коллекций, не обладая при этом какими-либо специфическими знаниями о программировании и статистике [2]. Специальное программное обеспечение позволяет иссле- дователям посредством ГМ выявлять статистически значимые различия между формой исследуемых артефактов и получать результаты в числовом, текстовом и графическом форматах.

Таким образом, применение метода трехмерной геометрической мор- фометрии в археологии, в отличие от традиционных анализов с использова- нием линейных измерений, позволяет исследователю анализировать форму предмета в целом, сравнивать изучаемые формы на статистическом уровне, а также повышает степень верификации полученных результатов.

________________

1. Bookstein F. L. Morphometric Tools for Landmark Data: Geometry and Biology. Cambridge University Press, Cambridge, 1991.

2. Herzlinger G., Grosman L. AGMT3-D: A software for 3-D landmarks- based geometric morphometric shape analysis of archaeological artefacts // PLoS ONE, 2018. No 13(11): e0207890.

3. Buchanan B. 2006. An Analysis of Folsom Projectile Point Resharpening Using Quantitative Comparisons of Form and Allometry // Journal of Archaeological Science, 2006. No 33. P. 185–199

4. Grosman L., O. Smikt, and U. Smilansky. On the Application of 3-D Scanning Tecnology for the Documentation and Typology of Lithic Artifacts //

Journal of Archaeological Science, 2018. No 35. P. 3101–3110/

5. Lycett, Stephen J. and Noreen von Cramon-Taubadel. A 3D Morphometric Analysis of Surface Geometry in Levallois Cores: Patterns of Stability and Variability Across Regions and Their Implications // Journal of Archaeological Science, 2013. No 40. P. 1508–1517.

6. Thulman, David K. Discriminating Paleoindian Point Types from Florida Using Landmark Geometric Morphometrics // Journal of Archaeological Science, 2012. No 39. P. 1599–1607.

7. Chacon M. G., Detroit F., Coudenneau A., Moncel M.-H. Morphometric

(19)

УДК 903.082

Элементный анализ пигментов на изделиях из бивня с позднепалеолитической стоянки Усть-Кова (Северное Приангарье)

Ю. С. Губар

В палеолитических памятниках нередко встречаются скульптурные изображения и личные украшения, окрашенные пигментами. Наличие тех или иных красителей можно связать с религиозно-магическими и эсте- тическими представлениями человека. Цвет также мог ассоциироваться с объектом, образ которого передавался через искусство [1]. Наиболее распространенные цвета, используемые в художественной деятельности человека, — красный, черный, белый. Большое значение имеет семантика цветов, но мы не можем напрямую интерпретировать тот или иной цвет, как он воспринимался человеком в эпоху палеолита [2]. Однако выска- зывались разные точки зрения по поводу интерпретации цветов, напри- мер, что красный цвет символизирует жизнь, огонь, плодородие и т. д. [1].

При изучении фигурки бизона с Зарайской стоянки было высказано пред- положение, что красная охра на скульптуре могла символизировать кровь животного [3]. Черный цвет обозначал начало жизни, а белый был симво- лом смерти и траура [1].

Краски изготавливались из различных минералов: красный пигмент по- лучали из гидроокислов железа: гематита и магнетита; для черной краски использовали пиролюзит (двуокись марганца) и древесный уголь, а в краску светлых тонов добавляли алюмосиликаты [2].

В данной работе внимание уделено пигментам красного и черного цвета, зафиксированным на изделиях из бивня с позднепалеолитической стоянки Усть-Кова: скульптурном изображении мамонта [4], восьмеркообразном из- делии и квадратной заготовке бусины. Целью исследования является опре- деление элементного состава красящих веществ на указанных изделиях, а также сравнение полученных результатов. Анализ проводился при исполь- зовании метода сканирующей электронной микроскопии с энергодисперси- онной рентгеновской спектроскопией (SEM-EDX).

При визуальном, а также микроскопическом анализе на поверхности изделий были зафиксированы красящие вещества: на скульптуре мамонта красный пигмент виден на верхней части головы, следы окрашивания чер- ным пигментом фиксируются на туловище. Позже было установлено, что черный пигмент покрывал всю поверхность скульптуры, а красный сохра- нился только на голове и в порах материала [4]. На изделии и заготовке были обнаружены следы только красного пигмента.

(20)

Для изучения элементного состава красителей на скульптуре мамонта были взяты три точки сканирования (с черным и красным пигментами) и участок без следов краски. На основании результатов элементного анали- за красящих веществ на поверхности скульптуры и сравнения их с составом участков без пигмента можно сделать вывод об их искусственном проис- хождении [4]. На это указывает уровень содержания Fe, Si, Mn, Al, K.

Для определения элементного состава красного пигмента с изделия были взяты две точки сканирования (с пигментом и без) и одна точка с заготов- ки со следами пигмента. Состав красного пигмента с заготовки бусины бо- лее разнообразен, чем состав красителя с восьмеркообразного изделия: он отличается присутствием Na, Mg, S. Сравнение составов пигментов с трех изделий показало значительную разницу. Это связано с количественным содержанием химических элементов в образцах: пигменты скульптуры от- личаются более высоким содержанием Fe, Al, Mn, присутствием Cl, также пониженным уровнем P и отсутствием Na и S. Вероятнее всего, использова- лись принципиально разные красители.

Стоит отметить, что во всех элементных составах наблюдается преобла- дание кальция, его содержание варьируется от 10 до 4 %. Это связано с тем, что все изделия изготовлены из бивня. При этом отмечается некоторая раз- ница в составе участков изделий без следов пигментов, это вполне может быть связано с различием геохимических условий залегания предметов.

Красный и черный пигменты, присутствующие на поверхности скульпту- ры мамонта, могли носить символический характер. Однако сложно сказать более точно, так как мы имеем дело с единичным скульптурным изображе- нием мамонта.

Исследование проведено в рамках проекта РФФИ-НЦНИЛ-а № 17-56-16016.

________________

1. Лбова Л. В., Табарев А. В. Культура, искусство, ритуал. Происхожде- ние и ранние этапы: учеб. пособие. Новосибирск, 2009. С. 82–85.

2. Праслов Н. Д. Использование красок в палеолите // КСИА, 1992. Вып.

206. С. 95–100.

3. Амирханов Х. А., Лев С. Ю. Статуэтка бизона с зарайской стоянки:

археологический и знаково-символический аспекты изучения // РА. № 1,

(21)

УДК 902.652 + 902.659

Геохронология памятников Обишир-1 и -5 (Ферганская долина, Южный Кыргызстан)

И. Е. Дедов

Построение детальной хронологической шкалы ключевых этапов древней- шей истории человечества является одним из приоритетных направлений в со- временной археологии. В рамках настоящего исследования проводится изучение памятников финального плейстоцена — раннего голоцена Обишир-1 и -5 (Фер- ганская долина, Южный Кыргызстан). Объекты были обнаружены и изучались экспедицией под руководством У. И. Исламова в 1960–1970- е гг. Поскольку на тот момент не представлялось возможным использовать методы абсолютного датирования, заключения исследователя о хронологии объектов строились на основе технико-типологического анализа каменной индустрии. У. И. Исламов объединил данные комплексы в обиширскую культуру и предполагал, что они существовали в период с 9 до 8 тыс. л. до н. э. [1]. Для всего региона было из- вестно только несколько единичных радиоуглеродных датировок для памятни- ков Шугноу [2] Ошхона [3] и Туткаул [4].

Международной экспедицией Института археологии и этнографии СО РАН (Новосибирск, РФ) в 2015 г. возобновлено изучение данных памят- ников. Одной из задач проекта является разработка детальной хронологиче- ской схемы для этих объектов [5]. Учитывая разную сохранность органиче- ских остатков на памятниках, исследователями было принято решение ис- пользовать несколько методов датирования — ¹⁴С, ОСЛ и ТЛ. На памятнике Обишир-5 выделяется пять литологических слоев, при этом органические остатки представлены только в слоях 1–2. На основе метода ¹⁴С было уста- новлено, что слой 1 датируется 1550 ± 20 л. н., а слой 2 от 8 248 ± 69 л. н.

(PLD-31652) по кровле до 10 644 ± 73 л. н. (PLD-31 753) по подошве [6].

При зачистке разреза памятника Обишир-1 была обнаружена единственная кость, которая датируется 9 682 ± 509 л. н. (NSKA1074) [5].

Наличие в многослойных памятниках лессовых отложений, состоящих из наиболее распространенных осадочных пород (алевритовых и песчаных зерен кварца и полевых шпатов), позволяет с большой точностью опреде- лить их возраст методами ОСЛ и ТЛ [7]. В 2018 году на памятнике Оби- шир 1 со всего разреза было отобрано 5 образцов, на Обишир-5 — со слоев 4-5 — 3 образца. На настоящий момент проведена полностью пробопод- готовка образцов. Расчет возраста по пробам производится в лаборатория новейших отложений и палеогеографии плейстоцена Географического фа- культета МГУ им. М. В. Ломоносова.

(22)

Полученные первые результаты позволяют отнести возраст стоянок к самому концу плейстоцена (12–5 тыс. л. н.). Это несколько удревняет их возраст, в то же время необходимо учитывать, что ОСЛ-дата говорит о воз- расте формирования толщи содержащего артефакты слоя. В то время как радиоуглеродный возраст — это время гибели организма. Итоговые оцен- ки возраста, полученные методом ОСЛ, позволят с большой надежностью определить время формирования рельефа, на котором расселялись древние люди в районе стоянки, а возраст вышележащих горизонтов — этапы раз- вития памятника.

Датировки позволят построить детальную хронологическую схему для данных объектов, что в купе с другими данными по материалам памятников позволит реконструировать древнейшее прошлое Ферганской долины.

________________

1. Исламов У. И. Обиширская культура. Ташкент: Фан, 1980. 147 с.

2. Ранов В. А., Каримова Г. Р. Каменный век Афгано-Таджикской депрес- сии. Душанбе, 2005. 248 с.

3. Коробкова Г. Ф Мезолит Средней Азии и Казахстана // Археология СССР. Мезолит СССР. М.: Наука, 1989. 352 с.

4. Ранов B. А., Коробкова Г. Ф. Туткаул — многослойное поселение гис- сарской культуры в южном Таджикистане // Советская археология, 1971.

№ 2.

5. Шнайдер С. В., Абдыканова А., Крайцаж М., Алишер-кызы С., Ни- кулина Е. Д., Тэйлор В., Кривошапкин А. И. Результаты археологических раскопок памятника Обишир-1 в 2017 году // Проблемы археологии, этно- графии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. Новосибирск:

ИАЭТ СО РАН, 2017.

6. Shnaider S., Krajcarz T., Viola T., Abdykanova A., Kolobova K., Fedorchenko A., Alisher-kyzy S., Krivoshapkin A. New investigations of the Epipalaeolithic in western Central Asia: Obishir-5 // Antiquity, 2017.

7. Панин А. В. Методы палеогеографических исследований: четвертич- ная геохронология. М.: Географический факультет МГУ, 2014. 116 с.

Научные руководители — канд. ист. наук С. В. Шнайдер,

(23)

УДК 902+930

Исследования М. Уле в Эквадоре (1919–1933 гг.) и их значение в контексте развития южноамериканской археологии

И. Д. Долгушин

Археологические исследования на территории Эквадора начались еще в 1910-х гг. Одним из первых эквадорских археологов стал выдающийся ученый, общественный и политический деятель Хасинто Хихон-и-Каа- маньо (Jacinto Jijón y Caamaño, 1890–1950), поставивший своей целью со- здание в стране археологической школы. Но, сам будучи любителем-само- учкой, Хихон-и-Кааманьо хорошо понимал, что это невозможно без участия признанного профессионала.

В 1919 г. по приглашению Хихона-и-Кааманьо в Эквадор из Чили прибыл Макс Фридрих Уле (Max Friedrich Uhle, 1856–1944) — один из виднейших археологов своего времени, фактический основатель южноамериканской археологии. К этому времени Уле, начавший свою научную карьеру в Гер- мании, где он некоторое время работал в музеях Дрездена и Берлина, уже на протяжении многих лет проводил археологические исследования в Южной Америке — в Аргентине, Боливии, Перу и Чили. В Эквадоре М. Уле работал с 1919 по 1933 гг. и за это время организовал множество раскопок в цен- тральном, высокогорном регионе страны, а также на побережье Тихого оке- ана. Были открыты такие уникальные памятники инкской эпохи, как храм в Чинквиланчи и руины дворца в Тамбо Бланко. Также Уле впервые уда- лось верно локализовать и частично исследовать северную столицу инкской империи — города Тумипампа на месте современной Куэнки. Пожалуй, не меньший интерес представляют и раскопки в провинции Каньяр, где была открыта и исследована культура серро нарио.

Гипотезы, сформулированные М. Уле по итогам этих исследований, ока- зали значительное влияние на дальнейшее развитие археологии Эквадора и, шире, тихоокеанского побережья Южной Америки. Находясь под влиянием распространенных в то время диффузионистских идей, Уле интерпретиро- вал свои находки в соответствующем ключе, отстаивая мысль о влиянии на культуры Эквадора культур мезоамериканского региона.

Эти построения М. Уле опирались главным образом на визуальное сход- ство керамики и близкие датировки; уже начиная с 1930-х гг., они подвер- гались критике. Однако стоит отметить, что гипотезы Уле вполне уклады- ваются в общую парадигму развития тогдашней археологии как науки и в некоторой мере послужили отправной точкой для позднейших работ других исследователей.

(24)

Представление о внешнем влиянии на культуры Эквадора долго сохра- няло популярность у работавших в стране археологов. Так, можно вспом- нить работы Э. Эстрады, К. Эванса и Б. Дж. Меггерс, предполагавших связь культуры вальдивия с японской культурой дзёмон и связывавших культуру мачалилья с Центральной Америкой. При этом возможность торговых свя- зей между территорией нынешнего Эквадора и Мезоамерикой не отрицают и современные исследователи.

Стоит также отметить, что сам Уле, стремясь найти подтверждение сво- им взглядам, провел ряд важных исследований. В частности, им было изу- чено традиционное мореходство на бальсовых плотах в заливе Гуаякиль — тема, в дальнейшем получившая развитие в археологической науке и ши- роко популяризованная работами сторонника идей о морских связях между древнейшими цивилизациями Т. Хейердала.

Таким образом, работы и идеи М. Уле оказали существенное влияние на эквадорскую и, шире, южноамериканскую археологию; сделанные им открытия не теряют своего значения и по сей день, а его гипотезы, пусть порой, на сегодняшний взгляд, излишне смелые, во многом указали возмож- ные пути исследований для археологов XX–XXI вв.

________________

1. Табарев А. В. Введение в археологию Южной Америки: Анды и Тихо- океанское побережье. Новосибирск: Сибирская научная книга, 2006. 244 с.

2. Табарев А. В., Маркос Х. Г., Попов А. Н. Эквадор: по следам од- ной необычной археологической гипотезы // Наука из первых рук. № 5–6.

С. 124–141. Новосибирск, 2013.

3. Jorge G. Marcos. Max Uhle y la arquelogia del Ecuador: precursor, investigator y profesor// Indiana, 1998. No 15. P. 197–215.

4. Meggers, Evans, Estrada. Early Formative Period of Coastal Ecuador: The Valdivia and Machalilla Phases // Smithsonian Contributions to Anthropology, 1965. P. 157–178.

5. Ross W. Jameison. De Tomebamba a Cuenca: Arquitectura y arqueología colonial. Quito, Cuenca, Burnaby: Universidad de Cuenca, Banco Central del Ecuador, Sucursal Cuenca, Universidad Simon Fraser, Canadá, 2003

6. Rowe J. H. Max Uhle, 1856–1944: a Memoir of the Father of Peruvian