Сидорова Л. А.
Институт российской истории РАН
В
торая половина 1950-х — начало 1960-х гг. период, ставший одним из ключевых этапов в развитии отечественной историографии ХХ в.В это время проявились характерные особенности «оттепели» в совет- ской исторической науке, которые во многом определили ее главные черты вплоть до начала XXI в. 1
Идеологический контекст ХХ и ХХII съездов КПСС вызвал у советских историков ощущение «отчетливого рубежа, за которым начинается новый …пе- риод развития советской исторической науки» 2. Эта «рубежность» обусловила обостренный интерес сообщества историков к истории исторической науки.
Потребность оценить результаты предшествовавшего историографического процесса, как дореволюционного, так и последних трех-четырех десятилетий, обусловила инициирование подготовки и издания академических «Очерков истории исторической науки в СССР» 3.
В 1959 г. Комиссия по истории исторической науки АН СССР, которую воз- главляла академик М. В. Нечкина, продолжала свою работу по подготовке этого многотомного издания. Первый том уже увидел свет, работа над двумя последующими была практически завершена, на повестке дня стояла подго- товка четвертого тома 4. На 3 июня 1959 г. было назначено проведение первого совещания его авторского коллектива.
Открывая заседание, М. В. Нечкина прежде всего остановилась на общем замысле и структуре четвертого тома «Очерков». Милица Васильевна под- черкнула особую значимость данного тома. «Том IV — это особенный том, необыкновенный том, имеющий прямое отношение ко всем советским исто- рикам, это — история советской исторической науки, впервые предприни- маемая в СССР», — так охарактеризовала его М. В. Нечкина. «Замысел этой работы, — продолжила она, — очень нов и касается самым непосредственным образом не только всех нас, здесь присутствующих, но вообще всех историков Советского Союза, потому что это их биография, их деятельность, их работы» 5.
Позитивно оценивая предшествовавший этап советской исторической науки, М. В. Нечкина сформулировала «непреложную руководящую идею» четвертого тома «Очерков»: «Интегральное общее, по ленинскому пути (несмотря на все трудности) движение вперед нашей науки» 6.
О влиянии культа личности И. В. Сталина на советскую историческую на- уку было сказано, но довольно-таки скупо, что, впрочем, вполне вписывалось в идеологическую обстановку того конкретного момента времени. Все внимание было сосредоточено на новой программе партии, а до ХХII съезда КПСС с его возвращением к критике сталинизма оставалось еще почти два года.
М. В. Нечкина ограничилась простым упоминанием о роли культа личности в развитии советской исторической науки. «Эти ошибки раскрыты в свое время
и известны, и мы полагаем, — констатировала она, — что эти ошибки в истории исторической науки должны быть показаны» 7.
Заседания редколлегии и авторского коллектива IV тома «Очерков истории исто- рической науки» проходили регулярно. На них обсуждались представленные авто- рами разделы, вносились предложения по их содержанию. Одно из таких собраний состоялось 1 декабря 1959 г. Оно было посвящено обсуждению раздела «Проблемы русского феодализма в советской историографии», написанного А. А. Зиминым и А. А. Преображенским. На нем, помимо самих авторов и М. В. Нечкиной, брали слово ведущие советские историки тех лет П. Г. Рындзюнский, Н. А. Смирнов, И. Б. Берхин, Б. Г. Вебер, В. Г. Руслякова, И. Н. Кобленц, М. А. Алпатов, Г. Н. Голиков.
Работа заседания была построена по следующему порядку. Сначала по поводу представленного текста высказывали свои оценки и предложения все присутство- вавшие историки, а затем уже сами авторы отвечали на прозвучавшие соображения, раскрывая свои подходы к изучению избранной темы.
Что же прозвучало в выступлении А. А. Зимина, какова была его реакция на обсуждение коллегами написанного им в соавторстве с А. А. Преображенским текста, как в нем отразилась научная позиция самого историка- профессионала?
Для ответа на эти вопросы обратимся к стенограмме того заседания, в первую очередь к выступлению А. А. Зимина.
В нем Александр Александрович поблагодарил всех присутствовавших на нем историков за их внимание, за их дружеские советы, за конкретные предложения.
Он начал с того, что обсуждение было для него и А. А. Преображенского очень полезно. «Мы писали как специалисты по данной теме и не всегда учитывали общие требования, которые предъявляются ко всему изданию» 8, — объяснил А. А. Зимин особую значимость сделанных замечаний. «Мы обменялись очень вскользь мнениями по некоторым вопросам и попытаемся высказать свои соображения, но как будто бы у нас по некоторым вопросам слагается пока, во всяком случае на каком-то этапе, единое видение» 9, — так, очень осмотри- тельно, он приступил к изложению и обоснованию отдельных сторон своего видения проблемы русского феодализма в советской историографии.
Сначала А. А. Зимин обратился к вопросу построения своего с А. А. Преоб- раженским раздела. Он согласился с прозвучавшим на этом заседании пред- ложением Н. А. Смирнова, что «начать нужно с ленинской концепции данного периода» 10.
Этот фрагмент выступления А. А. Зимина сразу же дает основания высказать два суждения. Первое. Представленный на обсуждение текст, который читали участники данного совещания, был хронологически и проблемно построен иначе. Второе. Он отразил существовавшие диаметрально противоположные представления о способе презентации историографических построений —
идти в изложении от их возникновения в науке до современности или же, на- оборот, от современных взглядов вглубь веков, т. е. своеобразные восходящие и нисходящие линии.
Данная альтернатива касалась не только архитектоники текста, несомненно важной части любого научного исследования. В конкретных условиях рубежа 1950-1960-х гг. она несла на себе и большую идеологическую нагрузку, затра- гивая методологические основы исторического и историографического, в част- ности, исследования, в том числе соотношение историзма и современности.
Этот вопрос вызвал полемику на одном из предыдущих заседаний Комиссии по истории исторической науки, также посвященном подготовке четвертого тома «Очерков», которое состоялось двумя месяцами ранее, 21 октября 1959 г.
Там приоритетной была признана «нисходящая линия». Выступивший на нем М. А. Алпатов настаивал, что «…при объективной оценке историзма обязательно нужна точка зрения сегодняшнего дня. Иначе нельзя» 11.
Л. В. Черепнин расставил акценты несколько по-иному. Не оспаривая саму нисходящую линию и признавая, что, «конечно, указать, что правильно и что неправильно, что соответствует и что не соответствует марксистской концеп- ции, — это наша задача. Мы обязаны это сделать. Иначе труд будет не марк- систский, а объективистский» 12, Лев Владимирович тут же указал и на огрехи такого метода: «…Когда у вас пестрят такого рода оценки, то получается впе- чатление, что как будто вы с позиций сегодняшнего дня в качестве рецензента оцениваете те или иные работы» 13.
Чтобы избежать подобного стиля подачи и анализа историографического материала, Лев Владимирович предложил следующий путь. «Это надо сде- лать, — сказал он, — показав становление, развитие науки, показав ту борьбу, которая происходила, показав, как происходили эти отступления от ленинской концепции, как вырабатывалась ленинская концепция» 14. Предложение Л. В. Че- репнина было внутренне противоречиво. Справедливое требование рассма- тривать все исторические процессы в динамике не устраняло ограничений, связанных с единственным и главным критерием оценки — соответствием или несоответствием ленинской концепции, и тем самым сужало исследовательские подходы рамками одной методологии. Вместе с тем, важно подчеркнуть, что его подход находился в границах творческой модели использования марксизма в исторических исследованиях.
Рекомендация Н. А. Смирнова, адресованная А. А. Зимину и А. А. Преобра- женскому, показать, как «складывался марксизм и каковы более далекие пути, по которым пришли наши историки к марксистскому пониманию», была вполне закономерной. Ведь иначе, убеждал он присутствовавших на заседании исто- риков, «получается такая картина, что чрезвычайно увлекательно рассказыва-
ется и так много места уделяется буржуазной историографии, а марксистская историография относится на конец» 15.
На этом заседании, как уже было сказано выше, А. А. Зимин прямо не оспа- ривал мнения Н.А Смирнова. Он сказал: «Хотя эта концепция (русского фео- дализма. — Л.С.) сложилась в «Развитии капитализма в России» и в некоторых других произведениях до победы Великой Октябрьской социалистической революции, все равно здесь нужно дать основные моменты. Это сразу осветит иным светом главу и сделает понятной идеологическую борьбу по важнейшим вопросам, которая происходила в этот период. Это разумно. Будет понятно, почему мы на одни вопросы обратили внимание, а другие затронули вскользь.
Это следует принять» 16. Данное суждение А. А. Зимина относилось к изложе- нию основных положений концепции русского феодализма, содержавшихся в работах В. И. Ленина.
Вместе с тем, в отношении изложения в главе взглядов на русский феодализм, высказанных историками России до ХХ в., Александр Александрович занял противоположную позицию. Он подчеркнул, что «нельзя так категорически утверждать, что нужно дать слева направо характеристику направлений» 17. А. А. Зимин был согласен, что такое построение не противоречило содержанию глав, посвященных советскому периоду истории, и привел в пример раздел, который писал в «Очерках» И. Б. Берхин.
Развивая эту мысль, Александр Александрович справедливо заметил, что в данном отношении единства для всех глав быть не может. Это вело, по его мнению, к нарушению логики исследования проблем историографии. Он пря- мо заявил, что в своем с А. А. Преображенским тексте «дать вначале концеп- цию [Б.Д.]Грекова, а потом постепенно показать, что было до нее — это будет не исторично» 18. Затем, несколько смягчая свои слова, он добавил: «Если бы у нас были — итоги советской исторической науки, но ведь у нас история исто- рической науки и здесь необходима связь с предшествующим томом по выра- ботке марксистского освещения истории. Здесь будет трудно перестроиться» 19. Отстаивая и обосновывая свой принцип освещения проблем изучения русского феодализма в отечественной историографии, А. А. Зимин был категорически не со- гласен с высказанным П. Г. Рындзюнским мнением, что изложение в предложенном к рассмотрению тексте рукописи было построено по темам и авторам. Отвечая Павлу Григорьевичу, он без обиняков заявил, что его оппонент «упустил главное».
«Мы строили, — подчеркнул Александр Александрович, — не столько по темам и авторам, сколько по проблемно- хронологическому принципу» 20.
Это «упущение» П. Г. Рындзюнского А. А. Зимин связал с тем, что в разде- ле самого Павла Григорьевича — «Социально- экономическая история Рос- сии XIX в. в работах советских историков» 21, был представлен «сравнительно
очень четкий исторический отрезок времени, который рождает свои трудности, но не обладает целым рядом затруднений» 22, с которыми пришлось столкнуться авторам главы об изучении русского феодализма.
А. А. Зимин счел необходимым остановиться на вопросе, чем же его с А. А. Преображенским статья отличается от других, подготовленных и го- товившихся для «Очерков»? Отвечая на него, он подчеркнул, что их статья построена по проблемно- хронологическому принципу, принятому и одобрен- ному для целого ряда других статей по различным хронологическим периодам.
Разницу он видел, прежде всего, в том, что им пришлось «иметь дело с огром- ным хронологическим промежутком времени — примерно 1000 лет нашей отечественной истории».
Эта огромная временная дистанция потребовала определенной корректировки проблемно- хронологического принципа: «Давать только по основным направле- ниям, не учитывая сложности хронологической перспективы, — был убежден А. А. Зимин, — будет крайне затруднять освоение всего конкретного материала и приводить к схематизму в построении» 23. Также он был убежден, что, характе- ризуя то или иное направление в изучении русского феодализма, надо было учи- тывать взгляды и концепции отдельных историков. «К кусочку [С.Ф.] Платонова приставить кусочек [П.Г.] Любомирова или кусочек [Д.М.] Петрушевского, — ска- зал А. А. Зимин, — нельзя, это будет чересчур искусственно» 24.
Следует подчеркнуть, что в окончательном варианте раздела А.А.Зимина и А. А. Преображенского, который вошел в четвертый том «Очерков», исто- рическая последовательность в подаче материалов нарушена не была. Авторы начали с анализа работ по истории Киевской Руси, появившихся в первые по- слереволюционные годы, в которых историки (П. Г. Любомиров, П. П. Смирнов, Ю. В. Готье и др.) «все еще придерживались старых, буржуазных концепций» 25. В таком же ключе было построено изложение проблем феодальной раздроблен- ности, образования единого Русского централизованного государства и др.
А. А. Зимину удалось отстоять свою позицию, в которой преобладала логика развития собственно исторической науки, между тем как подобные переста- новки в интересах современности случались достаточно часто.
Конечно, не все положения, отстаивавшиеся А. А. Зиминым в обсуждавшейся на том заседании рукописи, вошли в окончательный текст публикации. Это относится, например, к трактовке дискуссии, состоявшейся в самом начале 1931 г. и направленной против научных школ Е. М. Тарле и С. Ф. Платонова 26.
Александр Александрович выступил против тезиса о том, что «ядро дис- куссий — это становление марксизма и низвержение Покровского» 27. Он от- метил, что дискуссию «проводил Покровский, работа Цвибиха [так в тексте стенограммы. — Л.С.] исходит из Покровского» 28. Этот сюжет не был включен
в изложение видения советской историографией рубежа 1920-1930-х гг. истории
«Смутного времени». Опосредованно он присутствует в формулировке, дан- ной в «Очерках»: «Уже в 20 — начале 30-х годов появляются первые не всегда вполне удачные попытки марксистского осмысления событий начала XVII в.
Советские историки опирались при этом на взгляды Маркса и Энгельса о кре- стьянских вой нах периода феодализма, а также на ленинскую характеристику особенностей движения крестьян в России» 29.
В своем выступлении А. А. Зимин затронул некоторые вопросы, связанные со вкладом отдельных историков в формирование концепции русского фео- дализма в советской историографии. Закономерно, что наибольшее внимание было уделено Б. Д. Грекову. Изложение в рукописи научных взглядов видного советского историка вызвало в ходе ее обсуждения довольно-таки неожиданную и даже парадоксальную реакцию.
А. А. Зимину был высказан упрек в преувеличенном внимании к роли Б. Д. Гре- кова в выработке концепции русского феодализма. Говорилось даже о «культе Грекова» в данном процессе 30. Соглашаясь с тем, что «нужно показать кол- лективные усилия советских ученых», А. А. Зимин был категорически против такого отношения к наследию Б. Д. Грекова 31. В итоге в IV том «Очерков» вошла формулировка, в которой был отражен вклад как Б. Д. Грекова, так и других со- ветских исследователей. Был сделан вывод, что основы марксистской концепции древнерусской истории, заложенные уже в самом начале 1930-х гг., создавались коллективными усилиями многих историков, но наиболее обстоятельно были изложены Б. Д. Грековым 32.
Таким образом, в выступлении А. А. Зимина на заседании редколлегии и ав- торского коллектива IV тома «Очерков истории исторической науки» 1 декабря 1959 г. были затронуты многие сущностные для отечественной исторической науки исследовательские проблемы. Отношение к предшествовавшей истори- ографии, как дореволюционной, так и советской, к объективности и историзму в исторических и историографических исследованиях, к вкладу отдельных историков в развитие отечественной исторической науки — все эти и связанные с ними вопросы, составлявшие основу исследовательской деятельности совет- ских историков середины ХХ в., в той или иной степени нашли свое отражение в тексте стенограммы этого заседания в целом и, безусловно, в словах самого Александра Александровича. Заявляя о своей научной позиции, А. А. Зимин произнес слова, важность которых переоценить трудно: «Я просто не хочу забывать…, я хочу быть справедливым, …я не стремлюсь все подогнать под одну схему» 33. Они, полагаю, могут быть отнесены к стилю всего научного творчества историка, которое стало неотъемлемой частью российской исто- рической науки.
1 Подробнее см.: Сидорова Л.А. Оттепель в советской исторической науке: Советская исто- риография первого послесталинского десятилетия. М., 1997.
2 Советская историческая наука от ХХ к ХХII съезду КПСС. История СССР. Сб.ст. М.,1962.
С.25.
3 Очерки истории исторической науки в СССР. Т. I-IV. М.: Наука, 1955-1966.
4 Стенограмма совещания авторского коллектива IV тома «Очерков истории исторической науки в СССР». 3 июня 1959 г. Л. 1. [документ хранится в Центре «Историческая наука России»
Института российской истории РАН].
5 Там же. Л. 2.
6 Там же. Л. 17.
7 Там же. Л. 14.
8 Стенограмма совещания авторского коллектива IV тома «Очерков истории исторической науки в СССР». 1 декабря 1959 г. Л. 61. [документ хранится в Центре «Историческая наука России» Института российской истории РАН].
9 Там же.
10 Там же.
11 Стенограмма заседания авторского коллектива IV тома «Очерков истории исторической науки в СССР». 21 октября 1959 г. Л. 44. [документ хранится в Центре «Историческая наука России» Института российской истории РАН].
12 Там же. Л. 15.
13 Там же.
14 Там же. Л. 16.
15 Стенограмма заседания авторского коллектива IV тома «Очерков истории исторической науки в СССР». 1 декабря 1959 г. Л. 17.
16 Там же. Л. 61.
17 Там же. Л. 62.
18 Там же. Л. 62.
19 Там же.
20 Там же.
21 Очерки истории исторической науки в СССР. Т. IV. М., 1966. С. 308-334.
22 Стенограмма заседания авторского коллектива IV тома «Очерков истории исторической науки в СССР». 1 декабря 1959 г. Л. 62.
23 Там же. Л. 63.
24 Там же.
25 Очерки... Т.IV. С. 271.
26 Материалы дискуссии опубликованы: Г. Зайдель и М. Цвибак. Классовый враг на исто- рическом фронте. Тарле и Платонов и их школы. М. - Л., 1931.
27 Стенограмма заседания авторского коллектива IV тома «Очерков истории исторической науки в СССР». 1 декабря 1959 г. Л. 65.
28 Там же.
29 Очерки… Т. IV. С. 296.
30 Стенограмма заседания авторского коллектива IV тома «Очерков истории исторической науки в СССР». 1 декабря 1959 г. Л. 65
31 Там же.
32 Очерки… Т. IV. С. 274.
33 Стенограмма заседания авторского коллектива IV тома «Очерков истории исторической науки в СССР». 1 декабря 1959 г. Л. 65-66.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Зайдель Г. и Цвибак М. Классовый враг на историческом фронте. Тарле и Платонов и их школы. М. — Л.: Соцэкиздат, 1931. 232 с.
2. Сидорова Л. А. Оттепель в советской исторической науке: Советская историография первого послесталинского десятилетия. М.: Памятники исторической мысли, 1997. 288 с.
3. Советская историческая наука от ХХ к ХХII съезду КПСС. История СССР. Сб.ст.
М.: Изд. АН СССР, 1962. 627 с.
4. Очерки истории исторической науки в СССР. Т. I. М.: Изд. АН СССР, 1955. 693 с.;
5. Очерки истории исторической науки в СССР. т. II. М.: Изд. АН СССР, 1960. 853 с.;
6. Очерки истории исторической науки в СССР. т. III. М.: Изд. АН СССР, 1963. 884 с.;
7. Очерки истории исторической науки в СССР. т. IV. М.: Изд. АН СССР, 1966. 855 с.
Козлова Н.А РГГУ
ВТОРОЕ ОБОЗРЕНИЕ АРХИВА А. А. ЗИМИНА
Аннотация: Дана характеристика части архива А. А. Зимина, документов его двух жен, сына и других родственников, поступивших на хранение в Архив РАН. Сообщено об условиях доступа к ним и их использования.
Ключевые слова: А. А. Зимин, В. Г. Зимина, С. А. Зимин, А. В. Новская, Ф. А. Абрамов, Н. М. Коржавин, Р. Н. Юренев, В. М. Шукшин.
Kozlova N. A RSUH
THE SECOND REVIEW OF THE ARCHIVE OF A. A. ZIMIN
Abstract: Describes the part of the archive of A. A. Zimin, the documents of his two wives, son and other relatives that were deposited in the archive of the Russian Academy of Sciences. The conditions for accessing and using them have been notified.
Keywords: A. A. Zimin, V. G. Zimina, S. A. Zimin, A. V. Nevskaya, F. A. Abramov, N. M. Korzhavin, R. N. Yurenev, V. M. Shukshin
А
рхив Зимина начал поступать отдельными партиями в Архив РАН с марта 2014 г. и в настоящее время полностью перемещен сюда. Разо- брана, идентифицирована и описана его большая часть, составившая свыше 1140 единиц хранения, включенных в четыре описи. Пятую опись составят документы, обнаруженные в книгах библиотеки А.А. и В. Г. Зи- миных после ее передачи в 2019 г. в Государственный архив Московской области во время составления ее каталога.В нашем первом обозрении архива А. А. Зимина 1 мы отмечали, что перед нами не личный, а родовой архив ученого, а также архив, содержащий боль- шое количество коллекционных архивных документов, подчас поразительных по своей научной ценности, о чем мы скажем ниже. Помимо личного архива историка здесь оказались: 1) части личных архивов его предков графов Камен- ских и мелкопоместных дворян Мироновых; 2) фрагменты личных архивов его отца А. И. Зимина — офицера русской, а потом Красной армии, умершего в 1919 г. от тифа, и матери А. М. Бересневой (в первом браке Некрасова, во втором браке Зимина, в третьем браке Комарова); 3) личный архив его отчима, врача-
стоматолога, участника Великой Отечественной вой ны П. М. Комарова; 4) фраг- менты архивов теток Зимина; 5) личный архив первой жены Зимина историка А. В. Новской, трагически ушедшей из жизни в 1944 г. во время родов; 6) личный архив второй жены Зимина историка- архивиста В. Г. Зиминой; 7) архив сына Зимина — Сергея, умершего в 47-летнем возрасте.
В первое обозрение архива ученого вошли в основном документы, включен- ные в его первую опись. Мы выделили тогда в ней группы биографических документов, монографические и другие исследования Зимина, подготови- тельные документы к его трудам, документы, связанные с обсуждением работ ученого, отзывы Зимина на труды его коллег, документы о педагогической деятельности Зимина, прежде всего в МГИАИ. Значительную часть архива составляет переписка Зимина. Она состоит из нескольких групп — личные письма Зимина знакомым, коллегам, друзьям и близким в СССР, зарубежным коллегам и друзьям ученого, официальные письма Зимина советским и зару- бежным учреждениям и организациям и личные и официальные письма к нему отечественных и зарубежных организаций и физических лиц.
Малоизвестную страницу творчества Зимина представляют тексты и их фрагменты его литературных сочинений, включая стихотворения юношеско- го возраста. Сохранился листок, представляющий титульный лист будущего 24-томного собрания литературных сочинений Зимина, которое юноша Зимин мечтал издать в 1982 г. Это говорит о том, что в юности Зимин колебался в вы- боре своего жизненного пути писателя или историка. В архиве ученого имеется большая подборка его стихотворений на различные темы и с безупречным ху- дожественным вкусом за 1938-1970-е годы. Они прекрасно характеризуют его душевное состояние, отношение к людям и современности. Некоторые из них уже опубликованы, в том числе пронзительный по своей горечи стихотворный ответ на письмо замечательного гражданского поэта России Наума Коржавина, друга семьи Зимина, оказавшегося в эмиграции.
Среди других комплексов родового архива Зимина прежде всего выделяются документы его двух жен.
Первая из них — А. В. Новская — из-за ранней смерти не смогла реализовать в полной мере свои судя по всему выдающиеся способности историка, философа и литератора. Сохранились ее стихотворения, философские эссэ, исторические штудии, а также большая переписка, в том числе с Зиминым периода Великой Отечественной вой ны 1941-1945 гг.
Продолжительная жизнь второй жены Зимина — В. Г. Зиминой (до замужества — Лапшина) — способствовала созданию ее большого архива. Как историк- архивист всю свою жизнь она проработала в Государственной библиотеке СССР имени В. И. Ленина, в том числе много лет в качестве заместителя заве- дующего Отделом рукописей.
Ученица П. А. Зайончковского, свои интересы она сосредоточила на истории освободительного движения в Российской империи и отмене крепостного права в России. В фонде Зимина сохранились рукописи ее работ, их варианты и подготовительные документы к ним. Здесь же находятся подготовленные ею в порядке служебных обязанностей обзоры личных фондов Отдела рукописей, а также проекты различных нормативных и методических документов по об- работке архивных фондов.
Архив В. Г. Зиминой среди прочего включил большой комплекс документов по мало известной странице истории советского архивного дела в контексте ее личной судьбы. Эти материалы касаются преследования руководства Отдела рукописей ГБЛ им. В. И. Ленина за доступ к документам Отдела иностранных исследователей.
Уйдя на пенсию после показательного партийного процесса в связи с «поте- рей бдительности» при выдаче пользователям архивных документов, Зимина не потеряла связи с библиотекой, являясь в течение многих лет руководителем Культурной комиссии ее Совета ветеранов. В фонде отложился значительный комплекс документов, связанный с ее работой в Совете ветеранов Российской государственной библиотеки и о работе самого Совета.
Обширные личные, научные и служебные связи Зиминой нашли отражение в ее переписке. Среди ее корреспондентов оказались многие из корреспондентов Зимина, в том числе историки и литературоведы Ю. Г. Алексеев, Л. А. Дербов, Л.А.
и Р. П. Дмитриевы, П. А. Зайончковский, Н. И. Казаков, Н. А. Казакова, С. М. Кашта- нов, А. И. Клибанов, И. Д. Ковальченко, А. Л. Литвинов, Д. С. Лихачев, Н. Е. Носов, Н. И. Павленко, В. М. Панеях, О. В. Творогов, пианистка М. В. Юдина, историк кино Р. Н. Юренев. После смерти мужа Зимина продолжала поддерживать письмен- ные контакты с большинством его зарубежных корреспондентов. Значительной по объему оказалась многолетняя переписка Зиминой с подругами — дочерью советского оружейника В. А. Дегтярева О. В. Дегтяревой, ученым секретарем Би- блиотеки им. В. И. Ленина Т. Л. Постремовой, известной ленинградской школьной учительницей А. И. Стерниной, историком И. В. Ледовской и др.
В опись № 2 архивного фонда А. А. Зимина включены документы, поступившие в Архив РАН в 2015 г. после окончательного разбора бумаг ученого, хранившихся в его квартире в виде россыпи и отдельно от той их части, которая была в самом общем виде сформирована самим Зиминым, и включена в опись № 1 фонда.
По составу документов и характеру их содержания они продолжают доку- ментальные комплексы, выделенные нами в описи № 1 в ее соответствующих разделах и подразделах.
Прежде всего они дополняют их новыми документами. В их числе творческие рукописи Зимина, в основном статьи и документальные публикации, не вклю- ченные им в 23 тома своих трудов, варианты, в том числе фрагментарные,