Состав комплекса чернолаковой керамики из меотских памятников в целом практически не от- личается от городов и некрополей Средиземноморского и Причерноморского регионов и представлен всеми основными категориями сосудов (для питья и сервировки стола, для масла). Однако существенна количественная разница. Чернолаковая посуда являлась предметом роскоши для меотов, и поэтому
она встречается только в богатых погребениях. В культурных слоях городищ чернолаковые фрагменты также нельзя отнести к массовому материалу. Некоторые формы сосудов обнаружены в меотских па- мятниках в единичных экземплярах. К ним относятся и такие специфические типы сосудов для масла, как арибаллы, аски и гуттусы.
Рис. 1. Чернолаковые и сероглиняный сосуды: 1 – чернолаковый арибалл из комплекса 187 могильника Лебеди-III; 2 – чернолаковый мелкий аск из погребения 150 Прикубанского могильника;
3 – сероглиняный мелкий аск местного производства из погребения 186 Прикубанского могильника;
4 – краснофигурный аск с ситечком из погребения 281 могильника Лебеди-III
Рис. 2. Чернолаковые сосуды из школьного музея станицы Елизаветинской:
1 – аск с ситечком; 2 – гуттус эллинистического типа с росписью в стиле «западного склона»
Арибаллы (ariballos) представлены частью стенки с ручкой, прикрепленной к плечику, от сосуда неаттического происхождения из комплекса 187 могильника Лебеди-III. Высота сохранившейся части – 4,5 см, наибольший диаметр тулова – 10 см (рис. 1.-1). Этот тип арибаллов в виде кувшинчика с округ- лым приземистым туловом характерен для эллинизма. Причем только один экземпляр из раскопок Афинской агоры, вероятно, неаттического производства имеет ручку аналогичного крепления. Он от- носится к группе плоскодонных (footless), хронология которой ограничивается пределами III – 1-й по- ловины II в. до н.э. Другой привозной сосуд, весьма близкий по форме раздутого тулова, но с ручкой, верхний конец которой крепился к венчику, широко датируется 325–200 гг. [Rotroff, 1997, p. 171, 172,
№1133, 1751]. Верхняя дата могильника Лебеди-III по составу амфорной тары не может быть определе- на позднее конца IV – начала III в. до н.э. Этим временем предлагается датировать фрагмент арибалла.
К местному населению Прикубанья попадали и отдельные экземпляры асков (askoi). Мелкие (shallow) аски с высокой аркообразной ручкой представлены сосудом из погребения 150 могильника Прикубанский, который является единственной находкой этого типа сосудов в правобережных меот- ских памятниках. Сохранившаяся высота – 6,9 см, длина тулова – 9,3 см, длина слива – 2,1 см, диаметр венчика – 4,8 см (рис. 1.-2). Комплекс датируется по гераклейской амфоре пифоидного варианта I-A-1 с клеймом магистрата Аристокла (подгруппа IA), деятельность которого приходится на 90-е гг. IV в.
до н.э. [Монахов, 2003, с. 125; Кац, 2007, с. 429, 431, прил. V.-2; VII]. Ближайшие образцы мелких асков с Афинской агоры относятся к 1–2-й четверти IV в. до н.э. Производство мелких асков началось в Ат- тике еще во 2-й четверти V в. до н.э., одновременно с глубокими (deep). Однако вплоть до последней трети этого столетия они не имели популярности [Sparkes, Talcott, 1970, p. 157–159, №1177, 1178].
В Причерноморском регионе мелкие аски, в отличие от глубоких, по-видимому, не особенно часто встречаются. К примеру, из некрополя Аполлонии происходит всего один экземпляр 1-й половины IV в.
до н.э. [Иванов, 1963, с. 137, обр. 55, №226]. Находки более раннего времени, относящиеся к 1–3-й чет- верти V в. до н.э., известны на азиатском Боспоре из поселения Вышестеблиевская-11 [Рогов, Кашаев, Форназир, 2005, с. 190, рис. 14.-3–5], а на другой стороне пролива – из комплекса IV в. до н.э. некропо- ля Нимфея [Грач, 1999, с. 77, табл. 107.-5].
Довольно редки (и не только для меотских памятников) аски с ситечком наверху (strainer top).
В погребении 281 могильника Лебеди-III был найден фрагментированный аск с носиком-сливом в виде головы льва и следами краснофигурной росписи. После вторичной неполной реставрации (не хватает многих фрагментов) нам удалось сделать графическую реконструкцию сосуда и восстановить его при- близительные размеры: высота – 3,8 см, диаметр дна – 8,9 см, диаметр тулова – около 9,9 см, диаметр горловины с ситечком – около 4,7 см (рис. 1.-4). Эта разновидность асков, по мнению исследователей, предназначалась для более тщательного очищения наливаемой внутрь жидкости, будь то масло, арома- тические вещества или мед [Sparkes, Talcott, 1970, p. 157]. Такие сосуды с краснофигурной росписью известны в Северном Причерноморье. Ближайший к меотам Прикубанья памятник Боспора – Пан- тикапей, откуда происходят два фрагмента и целый сосуд с фигурным носиком в виде головы льва и краснофигурной росписью [Лосева, 1962, c. 178, pис. 5.-4]. Нужно упомянуть также краснофигурный аск с трубчатым, расширенным на конце сливом из Херсонеса [Зедгенидзе, 1978 c. 74, pис. 4.-4] и фраг- менты однотипных сосудов из некрополя Панское I в Северо-Западном Крыму, общепринятая дати- ровка которых не выходит за рамки 1-й половины IV в. до н.э. [Рогов, Тункина, 1998, с. 171, рис. 3.-3].
Краснофигурная роспись на асках с ситечком, в том числе со сливом в виде головы льва, появилась еще в конце V в. до н.э. и сохранялась в IV в., причем к объемной голове на плоскости пририсовывалось ту- ловище животного [Sparkes, Talcott, 1970, p. 160; Moor, 1997, p. 56–57, №1185, 1186]. Контекст находки из могильника Лебеди-III укладывается в рамки 1-й половины IV в. до н.э.
Наряду с краснофигурными, существовали аски с ситечком наверху, полностью покрытые лаком.
Такой сосуд с фигурным сливом в виде головы льва (ручка утрачена) хранится в школьном музее стани- цы Елизаветинской. Его размеры: высота – 5,8 см, диаметр тулова – 9,7 см, диаметр дна – 7 см, диаметр горловины – 3,7 см (рис. 2.-1). Ситечко довольно сильно углублено внутрь и снабжено крупными от- верстиями диаметром 0,4–0,5 см, которые вряд ли предполагали тщательную фильтрацию (возможно, дополнительно накладывался матерчатый фильтр). Фрагмент аска с подобным носиком с Елизаветов- ского городища на Нижнем Дону по аналогии с единственным фрагментом из Афинской агоры был датирован временем около середины IV в. до н.э. [Брашинский, 1980, c. 62, табл. XXXVI, 15; Sparkes, Talcott, 1970, №1189]. Было ли ситечко у елизаветовского сосуда – неясно. В античных памятниках чаще представлены аски со сливом в виде львиной головы без ситечка, но с крышкой (lidded), полно- стью покрытые лаком, как правило, с каннелированным туловом. На материалах некрополя Аполлонии было выделено два типа таких сосудов («гуттусов»), датирующихся 3-й четвертью V в. до н.э. [Иванов, 1963, c. 206–208, oбр. 80, табл. 110, №505–507]. Мода на оформление сливов в виде головы льва суще- ствовала длительное время. Подобные сливы, кроме асков, встречаются на гуттусах и сосудах других типов. Отметим кружку из пантикапейской гробницы 156 последней трети V в. до н.э. [На краю Ой- кумены…, 2002, кат. 26] и гуттус из Македонии конца IV в. до н.э. [Hellenistic Pottery…, 1991, р. 142].
Гуттусы с боковым носиком в виде львиной головы производились до начала 2-й четверти III в. до н.э.
[Rotroff, 1997, p. 174, №1152–1154].
Как видно, в меотских памятниках аски встречаются редко. Кроме описанных, необходимо отме- тить аск с трубчатым сливом из Марьянского кургана [ОАК, 1916, рис. 74]. Редкость асков на Елиза-
ветовском городище и отсутствие их в богатых захоронениях Нижнего Дона И.Б. Брашинский [1980, с. 62] объяснял узким специальным назначением этих сосудов, которые использовались для дорогих приправ, парфюмерии и прочего и не имели распространения в быту местного населения. В связи с этим показателен пример из погребения 186 Прикубанского могильника, где был найден сероглиня- ный мелкий аск меотского производства (рис. 1.-3). Потребность в копировании столь трудного в из- готовлении сосуда может свидетельствовать о том, что аски все же были востребованы в варварской среде [Лимберис, Марченко, 2010, с. 339].
Гуттусы (guttus) по морфологии представляют собой узкогорлые кувшинчики с округлым или приземистым туловом. Венчик широкий, как у асков с трубчатым носиком, ручка кольцевидная. Одни исследователи чернолаковой керамики рассматривают гуттусы как разновидность асков [Sparkes, Tal- cott, 1970, p. 160], другие считают их особым видом сосудов для масла [Rotroff, 1997, p. 172]. Также нет устоявшегося мнения относительно времени появления гуттусов. Наиболее ранний экземпляр с Афин- ской агоры относится к 400–375 гг. [Sparkes, Talcott, 1970, №1192]. Примерно с середины IV в. до н.э.
гуттусы постепенно набирают популярность, и в эллинистическую эпоху они хорошо известны в раз- ных регионах античного мира.
Гуттус из погребения 95 (1972 г.) могильника Пашковского городища №6, у которого утрачены горло и ручка, по форме раздутого тулова на широком низком кольцевом поддоне относится к класси- ческому типу (classical type), дожившему до начала III в. до н.э. [Sparkes, Talcott, 1970, №1194, 1195;
Егорова, 2009, №508]. Однотипные гуттусы были найдены в основной могиле Курджипского кургана, которая датируется последней четвертью IV в. до н.э. [Галанина, 1980, с. 31, 54–55, кат. 1, 2]. Кроме этого кургана, расположенного в Закубанье, другим территориально наиболее близким памятником является Елизаветовское городище на Нижнем Дону, откуда происходят гуттусы середины IV в. до н.э.
[Брашинский, 1980, с. 62, табл. XXXVI.-11, 12].
Для гуттусов эллинистического типа (hellenistic type) характерны приземистое тулово с выра- женным ребром (angular), бороздка в основании горла и вогнутый снизу дисковидный поддон. С на- чала III в. до н.э. гуттусы декорируются в стиле «западного склона» [Rotroff, 1997, p. 173]. Целый эк- земпляр без ручки, хранящийся в школьном музее из станицы Елизаветинской, имеет роспись в виде гирлянды оливковых листочков. Его высота – 9,4 см, наибольший диаметр – 10 см, диаметр венчика – 4 см, диаметр поддона – 6,2 см (рис. 2.-2). По форме этот сосуд может быть сравним с экземплярами начала III в. до н.э. из Афинской агоры, один из которых имеет аналогичную роспись [Rotroff, 1997,
№1143, 1144]. Гуттусы более позднего времени, в том числе орнаментированные в стиле «западного склона», имеют ребро не посередине, а в нижней части тулова [Егорова, 2009, с. 43, №517; 2014, с. 190, рис. 9.-8].
Рассмотренная серия чернолаковых сосудов демонстрирует тесные торговые связи меотского на- селения Прикубанья с греческими колониями Боспора, через которые и осуществлялась торговля пред- метами, поступавшими из Средиземноморского региона. Многие формы чернолаковых сосудов послу- жили образцами для изделий меотских гончаров.
Библиографический список
Брашинский И.Б. Греческий керамический импорт на Нижнем Дону в V–III вв. до н.э. Л., 1980.
268 с.
Галанина Л.К. Курджипский курган. Памятник культуры прикубанских племен IV века до н.э. Л., 1980. 127 с.
Грач Н.Л. Некрополь Нимфея. СПб., 1999. 328 с.
Егорова Т.В. Чернолаковая керамика IV–II вв. до н.э. с памятников Северо-Западного Крыма. М., 2009. 256 с.
Егорова Т.В. Предварительный анализ комплекса чернолаковой керамики VI–II вв. до н.э. из раско- пок Пантикапея 1945–1992 гг. // Древности Боспора. Т. 18. М., 2014. С. 174–195.
Зедгенидзе А.А. Аттическая краснофигурная керамика из Херсонеса // КСИА. 1978. №156.
С. 69–78.
Иванов Т. Античная керамика из некрополя на Аполония // Аполония. Разкопките в некропола на Аполония през 1947–1949. София, 1963. С. 65–273.
Кац В.И. Греческие керамические клейма эпохи классики и эллинизма (опыт комплексного изуче- ния) // Боспорские исследования. Вып. XVIII. Симферополь ; Керчь, 2007. 478 с.
Лимберис Н.Ю., Марченко И.И. Расписные и чернолаковые сосуды из Прикубанского могильника (атрибуция и хронология) // Древности Боспора. Т. 14. М., 2010. С. 322–356.
Лосева Н.М. Аттическая краснофигурная керамика Пантикапея из раскопок 1945–1958 гг. М., 1962. С. 166–179. (МИА, №103).
Монахов С.Ю. Греческие амфоры в Причерноморье. Типология амфор ведущих центров – экспор- теров товаров в керамической таре. Каталог-определитель. М. ; Саратов, 2003. 352 с.
На краю Ойкумены. Греки и варвары на северном берегу Понта Эвксинского. Из фондов Государ- ственного Исторического музея, Государственного музея Востока, Краснодарского государственного историко-археологического музея-заповедника. М., 2002.
ОАК (Отчет Императорской Археологической Комиссии за 1912 г.). Петроград, 1916. С. 150–157.
Рогов Е.Я., Тункина И.В. Расписная и чернолаковая керамика из некрополя Панское I // Археоло- гические вести. Вып. 5. СПб., 1998. С. 159–175.
Рогов Е.Я., Кашаев С.В., Форназир Й. Керамический комплекс из хозяйственных ям поселения Вышестеблиевская-11 на юге Таманского полуострова // Боспорские исследования. Вып. VIII. Симфе- рополь ; Керчь, 2005. С. 177–198.
Hellenistic Pottery from Macedonia. Thessaloniki, 1991.
Moor M.B. Attic Red-Figured and White-Ground Pottery // The Athenian Agora. Vol. XXX. NJ.
Princeton, 1997. 367 p.
Rotroff S.I. Hellenistic Pottery. Athenian and Imported Wheelmade Table Ware and Related Material //
The Athenian Agora. Vol. XXIX. NJ. Princeton, 1997. 594 p.
Sparkes B.A., Talcott L. Black and Plane pottery of the 6th, 5th, 4th cent. b. c. // The Athenian Agora.
Vol. XII. NJ. Princeton, 1970. 378 p.
© 2017, Е.В. Струкова
1, С.В. Ушаков
21Государственный музей-заповедник «Херсонес Таврический», Севастополь;
2Институт археологии Крыма РАН, Симферополь
СЕРОГЛИНЯНАЯ КЕРАМИКА С ЧЕРНЫМ ПОКРЫТИЕМ ИЗ ХЕРСОНЕСА. I. КУВШИНЫ
В последние годы оживился интерес к одной из групп античной столовой посуды, присутствую- щей во многих понтийских центрах, – сероглиняной керамике с черным покрытием [Pontic Grey Wares, 2009; Handberg, Stolba, Ušаkov, 2009; Буйских С.Б., 2006; 2011; 2012, с. 22; Зинько, 2014, рис. 91.-3, 5;
149.-1–3; Буйских А.В., 2014, с. 340–342, рис. 33–39]. При этом для этой керамики в литературе нет однозначного определения, и она именуется по-разному: 1) Grey Wares; 2) Grey Clay Ceramics; 3) Grey Table Ware; 4) Grey Pottery; 5) Grey Wheel-Made Ware [Pontic Grey Wares. 2009. Р. 53, 67, 77, 93, 149].
В отечественной научной традиции наиболее удачным определением, вслед за М.И. Золотарёвым, мож- но признать следующее – «сероглиняная керамика с черным покрытием» (СКЧП).
СКЧП и в Херсонесе, и на его хоре представлена сосудами разнообразных форм [Hannestad, Stolba, Hastrup, 2002, р. 147–149; Котенко, 2011; Ушаков, Ушакова, 2012]. Хотя она присутствует практически на всех памятниках классической эллинистической эпохи, в историографии до сих пор нет единства мнений ни по поводу ее происхождения (места производства), ни относительно типологии и хроноло- гии. Более того, при явном отличии от чернолаковой керамики эту группу находок не всегда выделяют при полевой и камеральной обработке массового материала.
СКЧП из Херсонеса многие авторы, начиная с В.К. Мальмберга, затем Г.Д. Белов, С.Ф. Стржелец- кий, Р.Б. Ахмеров, В.В. Борисова, признавали местной (см.: [Белов, 1938, с. 29, рис. 16; рис. 73; Белов, 1962, рис. 25 г, д, е, з, м; 26 г, д, е, з, и, к; 27 е; Белов, 1981, с. 173–179, рис. 7.- 9–10; Стржелецкий, Бе- лов, 1953, рис. 2; Буйских С.Б., 2012, с. 28–31; Егорова, 2009, с. 64–65]). Эта точка зрения доминирует в литературе до сего дня. Например, Т.В. Егорова [2009, с. 64–69, рис. 50–52] в отдельном разделе своей работы о чернолаковой керамике из Северо-Западного Крыма представила описание сероглиняной ке- рамики как посуды местного производства. Однако еще ранее М.И. Золотарёв, проводивший сплошное археологическое исследование северо-восточной части Херсонесского городища начиная с 1974 г., на- против, всегда выделял эту группу находок, никогда не сомневаясь в ее импортном происхождении. Эта
точка зрения нашла поддержку у Д.Ю. Коробкова, а также и у авторов данной статьи. На ольвийском происхождении части такой керамики настаивает А.В. Буйских [2008, с. 31, прим. 11].
К настоящему времени опубликованы отдельные комплексы Херсонеса и его хоры с СКЧП [Usha- kov, Strukova, 2016, р. 480–481]: в северо-восточном районе (полтора десятка комплексов [Ушаков, Струкова, 2009; 2013]), античном театре [Ушаков, Струкова, 2014], на ближней хоре в районе «35-й батареи». Выделены основные типы сосудов этой группы находок: кувшины; гуттусы; чаши; миски с валикообразной закраиной; солонки; миски с загнутым краем; тарелки; блюда с отогнутым краем;
рыбные блюда; чаши с петлевидными ручками; светильники [Ушаков, Струкова, 2013, с. 600–601].
Определены ее хронологические рамки – 2-я половина/конец V – 1-я половина/середина IV в. до н.э.
[Ушаков, Струкова, 2013, с. 601]. Подведены предварительные итоги изучения и намечены основные задачи [Струкова, 2014; Ushakov, Strukova, 2016; Ушаков, Струкова, 2017].
Одно из перспективных направлений дальнейших исследований – изучение отдельных типов СКЧП.
При визуальном осмотре среди всей этой керамики выделяются кувшины с «гофрированным» или гладким горлом, округлым или вытянутым туловом с уплощенными петлевидными или «двуствольными» ручками.
Для того чтобы определиться с хронологией этих кувшинов, рассмотрим основные археологические ком- плексы с сероглиняными кувшинами из раскопок городища Херсонеса, а также частично и его хоры.
1. Помещения 42, 42а и 49 в III квартале. Это раскопки 1988–1989 гг. Сероглиняные сосуды про- исходили из нижнего (наскального) слоя. Верхняя хронологическая граница этого слоя по фрагментам амфор и аттической чернолаковой керамики датирована серединой – началом IV в., а СКЧП в целом – концом V – 1-й четвертью IV в. до н.э. [Золотарёв, 1989, с. 13–16].
2. Так называемая «Архаическая яма», как она названа в Отчете (открыта на месте значительно более поздней средневековой бани) в III квартале. Раскопки 1989 г. Среди разнообразного инвентаря об- наружены нижние части кувшинов (Полевая опись, №102, 103). Комплекс датируется 1-й четвертью V в.
[Золотарёв, 1989, с. 16–17] или 1-й половиной V в. в целом [Ушаков, Лесная, Тюрин, 2016, с. 327–322].
3. Античный театр. На месте театра О.И. Домбровским проводились многолетние раскопки, в ходе которых всего найдено 116 фрагментов СКЧП, из которых фрагменты кувшинов составляли 38 экземпляров [Ушаков, Струкова, 2014, табл. 1, 2; рис. 4.-18а; 5.-19а, 19в, 24]. Предложенная дати- ровка находок по сопутствующей чернолаковой керамике не выходит за рамки 2–3-й четверти IV в.
[Ушаков, Струкова, 2014, с. 283].
4. Колодец на продольной улице у базилики «Крузе». Был исследован в 2014–2015 гг., в ре- зультате чего получены многочисленные материалы. Из нижней части засыпи (слои с 4-го по 10-й до глубины 10,4 м) происходят два кувшина целых форм и нижняя часть третьего. По комплексу находок (амфоры, в том числе клейменые, чернолаковая и расписная керамика) можно заключить, что этот слой образовался не позже середины IV в. [Ушаков, 2015, с. 22].
Дополняют всю эту информацию материалы из Западного Крыма. Среди них в первую очередь следует назвать некрополь Панское (М.034, №134; №135–136; №137), где исследованы закрытые комплексы, очень важные для датировок. Там найдено четыре однотипных кувшина. С.Ю. Монахов и Е.Я. Рогов датировали их (по аналогиям) в хронологических рамках VI – середины III в., а по ком- плексам – V – 2-й третью IV в. [Монахов, Рогов, 1990, табл. 1].
На ближней хоре (Гераклейский полуостров) также есть эта керамика. К сожалению, она почти вся является неопубликованной, за некоторым исключением. Так, при раскопках траншеи у 35-й батареи (перешеек Маячного полуострова) среди разнообразной сероглиняной керамики (в контексте амфор- ного комплекса и чернолаковой посуды) присутствуют и фрагменты кувшинов [Ушаков, Ушакова, 2012, с. 172, рис. 3.-1–6].
Многочисленна и разнообразна СКЧП из раскопок С.Г. Рыжова в северном районе Херсонеса (материал пока также не опубликован). Среди находок из этих комплексов присутствуют интересные и оригинальные формы кувшинов.
Несколько слов о проблеме датировки СКЧП. Выявлена следующая закономерность: там, где речь идет о закрытых комплексах, можно утверждать об относительно ранних датах (преимущественно в пре- делах середины V – середины IV в.). В то же время относительно поздние датировки, предложенные Т.В. Егоровой, сделаны, как правило, по сопутствующему материалу (контексту), конечно же, самому позднему, происходящему из слоев разрушения на поселениях, т.е. это не даты бытования вещей и даже не даты их выхода из обихода, а даты превращения предметов в «мертвую» культуру. То же самое можно говорить о комплексах ближней хоры Херсонеса и в определенной степени самого городища.
Типы сероглиняных кувшинов из Херсонеса
О некотором своеобразии СКЧП из Херсонеса среди другой сероглиняной керамики. Сероглиня- ная керамика (и кувшины в том числе) из Северо-Западного Причерноморья (Ольвии, прежде всего, на- зываемая «серолощеной») [Буйских С.Б., 2007, 2011] и Боспора [Буйских С.Б., 2012] в массе своей имеет существенные отличия от СКЧП из Херсонеса и Западного Крыма. Впрочем, некоторые образцы V–IV вв.
до н.э., найденные на Боспоре (верхние и нижние части кувшинов, см.: [Буйских С.Б., 2012, рис. 6.-5–7;
7.-1–7, 9–11]), напоминают «херсонесские». Называть их «серолощеными», как ольвийские, в принци- пе неверно. В качестве еще одного примера приведем находки из Тиритаки. Комплексы с сероглиняной керамикой там датируются по столовой посуде и амфорному материалу преимущественно в пределах последней четверти VI – 1-й четверти V в. [Зинько, 2014, с. 154; Буйских А.В., 2014, с. 318–319]. Однако если там присутствуют миски схожих форм с херсонесскими, то кувшины, за исключением нескольких обломков, отличаются по морфологии от тех, которые находят при раскопках Херсонеса.
Резюмируем основные выводы
Во-первых, наблюдается определенное своеобразие «херсонесских» кувшинов и их отличие от ольвийской продукции и от большей части тех предметов, которые находят на Боспоре.
Во-вторых, хронология сероглиняных кувшинов из Херсонеса (да и всего Западного Крыма) укла- дывается в промежуток времени от конца V до начала 2-й половины IV в. до н.э.
В-третьих, собственное производство для Херсонеса этого времени неизвестно, поэтому нет со- мнения, что СКЧП в целом и кувшины в том числе являются импортной продукцией. При несомненном некотором внешнем сходстве с чернолаковой керамикой можно предполагать, что они поступали в наш регион из западной части Малой Азии.
Наконец, внимательное рассмотрение так называемых «херсонесских» сероглиняных кувшинов позволяет заключить, что они представлены тремя основными морфологическими типами. Первый из них – двумя вариантами: К-I.1 – относительно крупные сосуды с отогнутой закраиной, слегка рас- трубовидным гофрированным горлом, петлевидной двуствольной ручкой, яйцевидным туловом, слегка сужающимся книзу, на кольцевом поддоне; К-I.2 – морфологически близкие кувшины, но небольшого размера и с уплощенной ручкой. Второй тип кувшинов – К-II.1 – с гладким горлом, петлевидной дву- ствольной ручкой, шаровидным, слегка приплюснутым туловом книзу на кольцевом поддоне; имеется и своеобразная малая «фракция» этого типа (К-II.2). Третий тип – К-III – сосуды среднего размера с раструбовидным гофрированным горлом, петлевидной уплощенной ручкой, шаровидным туловом на кольцевом поддоне.
Кроме того, единичными экземплярами представлены: 1) миниатюрный кувшинчик без горла, на- поминающий по форме кувшины К-II.2; 2) нижняя часть фрагментированного сосуда «ромбовидной»
формы (К-IV); 3) небольшая столовая «амфора» с отогнутой закраиной, петлевидными, слегка упло- щенными ручками, прямым горлом, шаровидным, слегка сплюснутым туловом на кольцевом поддоне (K-V). Оригинальными выглядят приземистые двуручные сосуды, образующие своеобразную неболь- шую серию: K-VI, K-VII.1, K-VII.2.
Конечно, наши выводы носят предварительный характер, и детальный анализ находок мы продол- жим. Думается, типология и хронология сероглиняных кувшинов, как и всей этой группы находок из Херсонеса, будут уточняться.
Библиографический список
Белов Г.Д. Отчет о раскопках в Херсонесе за 1935–1936 гг. Симферополь, 1938. 350 с.
Белов Г.Д. Эллинистический дом в Херсонесе // Культура и искусство античного мира / Труды Го- сударственного Эрмитажа. 1962. Т. 7. С. 143–182.
Белов Г.Д. Некрополь Херсонес классической эпохи // СА. 1981. №3. С. 163–180.
Белов Г.Д., Стржелецкий С.Ф. Кварталы XV и XVI // МИА. М., 1953. №34. С. 32–108.
Буйских A.В. Пространственное развитие Херсонеса Таврического в античную эпоху // МАИЭТ.
Supplementum 5. 2008. 424 c.
Буйских А.В. Приложение 1. Амфоры и столовая посуда // Зинько В.Н. Тиритака. Раскоп XXVI.
Т. II. Археологические комплексы VI–V вв. до н.э. Боспорские исследования. Supplementum 11. К., 2014. С. 340–342.
Буйских С.Б. Серая керамика как этнопоказатель греческого населения Нижнего Побужья в VI–I вв. до н.э. // Боспорские исследования. 2006. Вып. XI. С. 29–57.
Буйских С.Б. Серая гончарная керамика Ольвии и ее хоры VI–I вв. до н.э. (Историографический аспект) // EYXAPIΣΤΗΡΙΟΝ. Памяти Я.В. Доманского. СПб., 2007. С. 28–44.
Буйских С.Б. К проблеме изучения античной сероглиняной керамики Северного Причерноморья //
Музейний віснік. №11. Запорiжжя, 2011. С. 96–108.
Буйских С.Б. Серая гончарная керамика Боспора (попытка осмысления на фоне Северного При- черноморья) // Боспорские исследования. Вып. XXVI. 2012. C. 22–58.
Егорова Т.В. Чернолаковая керамика IV–II вв. до н.э. с памятников Северо-Западного Крыма. М., 2009. 256 с.
Зинько В.Н. Тиритака. Раскоп XXVI. Т. II. Археологические комплексы VI–V вв. до н.э. // Боспор- ские исследования. Supplementum 11. К., 2014. 592 с.
Золотарёв М.И. Отчет о раскопках в северо-восточном районе Херсонеса в 1989 г. // Архив ГИАМЗХТ. Д. 2916.
Золотарёв М.И. О двух этапах строительства в северо-восточном районе Херсонеса в IV веке до н.э. // Херсонесский сборник. Севастополь, 1996. VII. С. 37–47.
Котенко В.В. Серолощена керамика з поселения Маслини // Археологiя. 2011. №1. С. 68–76.
Монахов С.Ю., Рогов Е.Я. Керамические комплексы некрополя Панское I // Античный мир и архео- логия. Саратов, 1990. №8. С. 122–151.
Струкова Е.В. Сероглиняная керамика с черным покрытием из Херсонеса: проблемы изучения и новые находки // Международная полевая школа в Болгаре : сборник материалов итоговой конферен- ции. Казань ; Болгар, 2014. С. 119–122.
Ушаков С.В. Отчет о раскопках в Северо-восточном районе Херсонеса в 2015 г. // Архив НЗХТ. Д. 4449.
Ушаков С.В., Лесная Е.С., Тюрин М.И. Один из ранних археологических комплексов Херсонеса (III квартал) // Сугдейский сборник. Вып. VI. Материалы VI Судакской международной научной кон- ференции «Причерноморье, Крым, Русь в истории и культуре» (г. Судак, 19–22 сентября 2012 г.). Киев, 2016. С. 327–332.
Ушаков С.В., Струкова Е.В. Сероглиняная керамика с черным покрытием из раскопок XCVII квар- тала Херсонеса Таврического // Международные отношения в бассейне Черного моря в скифо-антич- ное и хазарское время : сборник статей по материалам XII Международной научной конференции.
Ростов на/Д., 2009. С. 125–138.
Ушаков С.В., Струкова Е.В. Сероглиняная керамика с черным покрытием из северо-восточного района Херсонеса: основные формы и хронология // Древнее Причерноморье. Вып. Х. Одесса, 2013.
С. 596–602.
Ушаков С.В., Струкова Е.В. Сероглиняная керамика с черным покрытием из раскопок О.И. Дом- бровского в Херсонесе (Античный театр) // История и археология Крыма. Вып. I. Cимферополь, 2014.
С. 281–288.
Ушаков С.В., Струкова Е.В. Сероглиняная керамика с черным покрытием из Херсонеса: некоторые итоги и проблемы изучения // Археология Северо-Западного Крыма: материалы III Международной научно-практической конференции. Симферополь, 2017. С. 178–183.
Ушаков С.В., Ушакова К.С. Сероглиняная керамика с черным покрытием из раскопок на хоре Хер- сонеса // Историко-культурное наследие Тарханкута: новые тенденции развития, новые возможности : материалы II Международной научно-практической конференции / сост. А.Р. Кемалова. Симферополь, 2012. С. 166–177.
Handberg Sөren, Stolba Vladimir F. & Ušаkov Sergej. Classical and hellenistic Grey Ware from the Western Crimea // Pontica. XLII. Extras. Constanţa, 2009. P. 167–185.
Hannestad L., Stolba V. F., Hastrup H. B. Black-glazed, red-figure and grey ware pottery // Panskoe I. The monumental building U6. Text, plates. Aarhus, 2002. P.127-149.
Pontic Grey Wares. International Conference Bucarest-Constantza September 30th – October 3rd 2008 //
Pontica. 42. Supp. 1. Constanta, 2009.
Ushakov S., Strukova K. Grey Ware with Black Coating from Chersonesos: Research Problems and New Findings // Traditions and Innovations. Tracking the Development of Pottery from the Late Classical to the Earli Imperial Periods. Proceeding of the 1st Conference of IARPotHP. Berlin, November 2013, 7–10th. Wien, 2016. P. 479–489.
© 2017, С.В. Ушаков
Институт археологии Крыма РАН, Симферополь