видными кресалами, особое значение приобретают тюрко-монгольские огнива, имевшие, как и огнива древнетюркского периода, социальное значение (рис.-12). «Ренессанс» тюрко-монгольских огнив, при- ходящийся на «спичечную» стадию, позволяет говорить о том, что на темпы изменений огневых при- боров влияют не только такие экономические категории, как потребительский спрос и покупательская способность, но и традиционные ценностные ориентации.
Библиографический список
Гаврилова А.А. Могильник Кудыргэ как источник по истории алтайских племен. М. ; Л., 1965. 54 с.
Евглевский А.В., Потемкина Т.М. Кресала в позднекочевнических погребениях Восточной Евро- пы // Степи Европы в эпоху средневековья. Труды по археологии. Т. 1. Донецк, 2000. С. 181–209.
Завьялов В.И., Терехова Н.Н. К вопросу о происхождении железных изделий у племен тагарской культуры // КСИА. 2014. Вып. 236. С. 109–112.
Кызласов И.Л. Аскизская культура Южной Сибири. X–XIV вв. М., 1983. 128 с.
Кызласов Л.Р. Таштыкская эпоха в истории Хакасско-Минусинской котловины. М., 1960. 198 с.
Медведев В.Е. Корсаковский могильник: хронология и материалы. Новосибирск, 1991. 175 с.
Митько О.А. Деревянные огневые приборы в погребальных памятниках народов Сибири и Цен- тральной Азии // Вестник Новосибирского государственного университета. Сер.: Археология и этно- графия. 2006. Т. 5. Вып. 3 (приложение 2). С. 110–127.
Митько О.А. Двулезвийные кресала из археологических памятников Сибири и Дальнего Востока и их аналогии из Нуристана // Вестник Новосибирского государственного университета. Сер.: Исто- рия, филология. Т. 10. Вып. 7. Археология и этнография. 2011. С. 246–255.
Митько О.А. Металлические кресала древнетюркского времени с территории Южной Сибири и Центральной Азии // Древние культуры Монголии и Байкальской Сибири : материалы IV Междуна- родной научной конференции. Ч. II. Чита, 2013. С. 65–72.
Митько О.А. Таштыкские огневые приборы // Сборник материалов III межрегиональных краевед- ческих чтений, посвященных Леониду Романовичу Кызласову. Абакан, 2014. С. 28–33.
Митько О.А. В-образные кресала в археологических памятниках Сибири // Древние культуры Монголии и Байкальской Сибири: материалы V Международной научной конференции. Ч. I. Кызыл, 2014. С. 238–241.
Митько О.А. Огнива в украшении традиционного костюма тюрко-монгольских народов: этнокультурные связи и региональная специфика конференции // Народный костюм Сибири. Новосибирск, 2016. С. 51–53.
Овчинникова Б.Б. Тюркские древности Саяно-Алтая в VI–X веках. Свердловск, 1990. 223 с.
Овчинникова Б.Б., Длужневская Г.В. «Дружинное захоронение» енисейских кыргызов в центре Тувы (по материалам могильника Аймырлыг-2). Екатеринбург, 2000. 50 с.
Савинов Д.Г. Народы Южной Сибири в древнетюркскую эпоху. Л., 1984. 174 с.
Харинский А.В. Предбайкалье в конце I тыс. до н.э. – середине II тыс. н.э.: генезис культур и их периодизация. Иркутск, 2001. 199 с.
Ходзевич Л.П., Шавкунов Э.В. Классификация и датировка дальневосточных кресал // Проблемы средневековой археологии Дальнего Востока: происхождение, периодизация, датировка культур. Вла- дивосток, 1990. С. 109–121.
Членова Н.Л. Происхождение и ранняя история племен тагарской культуры. М., 1967. 300 с.
© 2017, Н.Н. Николаев
1, С.С. Миняев
21Государственный Эрмитаж,
2Институт истории материальной культуры РАН, Санкт-Петербург
ИССЛЕДОВАНИЕ КНЯЖЕСКОГО КУРГАНА ХУННУ
8 июня 1898 г. Ю.Д. Талько-Гринцевич предпринял попытку раскопать за один день сразу четыре кургана, в том числе курган с дромосом в южной части могильника. В курганах №1 и 3 были выявлены захоронения в срубах. Немногочисленный инвентарь из ограбленных могил состоял из «обрывков крас- ной шерстяной материи», изделий из кости и фрагментов керамики [Талько-Гринцевич, 1999а, с. 80–81].
В курганах №2 и 4 погребения не обнаружены, возможно, эти курганы остались недоисследованными.
Полученные результаты позволили Ю.Д. Талько-Гринцевичу сделать вывод о том, что погребаль- ная обрядность и предметы сопроводительного инвентаря могильника Оргойтон сопоставимы с обряд- ностью и вещевым комплексом курганов Ильмовой пади. Впоследствии оба памятника были отнесены им к группе могильников с «погребениями в лиственничных срубах» и отождествлены с захоронения- ми азиатских гуннов (хунну или сюнну) [Талько-Гринцевич, 1999б, с. 119–123].
Исследования 2-й половины XX в. позволили накопить значительный объем информации по архе- ологии сюнну [Давыдова, 1995, 1996; Давыдова, Миняев, 2003; Миняев, 1998; Коновалов, 2008], одна- ко данных об их элитных курганах по-прежнему было недостаточно. Учитывая, что Оргойтон являет- ся одним из трех памятников на территории России, где зафиксированы элитные захоронения сюнну, было принято решение о возобновлении работ на этом могильнике*.
В 2009 г. на Оргойтоне были проведены первые после 1898 г. археологические раскопки. Место и объект исследования выбраны с учетом результатов, которые впервые получены при исследовании Дырестуйского могильника, когда было установлено, что погребения на территории могильников сюн- ну располагаются комплексами, состоящими из центрального кургана и сопроводительных захороне- ний [Миняев, 1998]. Поэтому первый раскоп был заложен на расстоянии 10–12 м к югу от кургана №2, раскопанного Ю.Д. Талько-Гринцевичем, где на современной дневной поверхности фиксировалось несколько камней, что позволяло предположить наличие сопроводительного захоронения. Площадь раскопа составила 56 м2. После снятия дерна здесь были обнаружены остатки каменной кладки и огра- бленное захоронение. Продолжая нумерацию Ю.Д. Талько-Гринцевича, этот курган получил №5.
На дне могильной ямы зафиксировано каменное сооружение размером 1,97 × 2,75 м, которое ус- ловно можно назвать «саркофагом». Стены «саркофага» высотой 0,58–0,69 м сооружены из вертикаль- но установленных и горизонтально уложенных камней и плит. Следов деревянного гроба или сруба в пределах этого «саркофага» не выявлено. Обломок бронзового китайского зеркала типа TVL позволя- ет датировать курган №5 временем не ранее I в. до н.э. [Николаев, 2010, с. 186–191].
В 2010 г. на памятнике было начато исследование «княжеского» кургана №6 – самого крупного в могильнике, расположенного в его северной части. В ходе раскопок 2010–2015 гг. установлено, что задернованный развал наземного сооружения кургана имел 16 м в длину и 14 м в ширину. Длина ка- менной кладки на месте расположения дромоса составляла 12 м. Ограда кургана была возведена из горизонтально уложенных плит, и ее высота не превышала 1 м. При расчистке камней ограды по ее периметру зафиксировано несколько длинных узких камней, первоначально, видимо, стоявших верти- кально и представлявших собой своеобразные стелы.
Параметры могильной ямы были зафиксированы после разборки ограды и выборки части запол- нения, состоящего из крупнозернистой желтой супеси, темной гумусированной супеси и мелкой се- рой щебенки. Могила в верхней части имела следующие размеры: длина северной стенки – 14,65 м, южной – 12,9 м, восточной – 15,52 м, западной – 15,8 м. По периметру могильной ямы сверху вниз зафиксировано четыре ступени или уступа, поэтому по мере увеличения глубины размеры ямы посте- пенно уменьшались. Ширина ступеней не превышает 1,15 м, ширина самых узких участков колеблется в пределах 0,5–0,6 м. Глубина могилы – 10,27 м.
В процессе выборки заполнения могильной ямы выявлены остатки перегородок, сооруженных из бревен и каменных плит различной величины. В направлении С–Ю практически посередине могилу пересекала продольная перегородка. Она тянулась от северной стенки могильной ямы и продолжалась в дромосе. В северной и южной половинах могилы к продольной перегородке с запада и востока при- мыкали четыре поперечных перегородки, которые после ограблений кургана претерпели значительные разрушения и сместились к центру могильной ямы. Все перегородки были сооружены с уровня первой (верхней) ступени. Вход в могильную яму из дромоса заложен толстыми бревнами и камнями на всю его высоту.
* В реализации проекта по исследованию Оргойтона принимают участие Государственный Эрмитаж и Институт истории материальной культуры РАН. Многие годы в составе экспедиции работали О.С. Емелина (г. Санкт-Петербург), Л.М. Сахаровская (г. Кяхта), М.Д. Мартынов (г. Улан-Удэ), П.Н. Загузин (г. Улан-Удэ), а также учащиеся школ г. Кяхты.
В заполнении могилы, несколько ниже ее четвертой ступени, вдоль западной и восточной стенок лежали in situ два бревна, длина которых была практически равна длине ямы на этом уровне. Вероятно, изначально бревна помещались в ниши, которые были выявлены на глубине 6,34–6,87 м с северной и южной сторон могильной ямы. Возможно, они использовались как стропила при сооружении внутри- могильной конструкции на дне ямы. Помимо этого, на уровне обнаружения бревен, в северо-западном углу могилы и в расположенной рядом с ним нишей, обнаружено большое количество костей живот- ных (лошади, крупного и мелкого рогатого скота). Ниже скопления костей зафиксированы остатки ка- менного перекрытия из обломков плит и крупной щебенки. Изначально перекрытие располагалось на глубине 7,8–8 м, но после ограблений кургана и разрушения погребальной конструкции остатки пере- крытия просели до глубины 9,5 м. На уровне остатков каменного перекрытия в северной части могилы был зафиксирован участок прокаленного грунта с крупными углями и скоплениями золы. В нем най- дены фрагменты керамического сосуда и покрытая зеленой краской, квадратная в сечении, деревянная палочка размером 0,07 × 0,01 м. После снятия камней перекрытия в южной, юго-восточной и юго-за- падной частях могилы зафиксированы небольшие фрагменты дерева, раскрашенные белой, красной, зеленой (бирюзовой) и черной красками. Возможно, это остатки китайской колесницы, которая была найдена на глубине 9,43–9,84 м.
Колесница была размещена на погребальной камере и оказалась практически полностью разру- шена грабителями. Сохранились обломки некоторых деталей, фрагментированные остатки колес и же- лезные втулки, которые позволили реконструировать некоторые ее параметры. Колеса колесницы были сделаны из дерева и покрыты черным лаком. Они насчитывали не менее 28 спиц. Диаметр колес со- ставлял 1,4 м, ширина обода – 0,06 м. На расстоянии 1,5 м к северу от остатков восточного колеса в за- полнении погребального сооружения найден бронзовый наконечник от спицы зонта колесницы. Еще три наконечника обнаружены в заполнении грабительского хода в северном коридоре погребальной камеры. На одном из них сохранился небольшой обрывок шелка.
Внутримогильное сооружение кургана представляло собой деревянную конструкцию, состоящую из внешнего сруба, в котором был установлен внутренний сруб меньших размеров. Во внутреннем сру- бе находился деревянный гроб. Эта конструкция в значительной степени была разрушена давлением заполнения могильной ямы и действиями грабителей, приблизительно ее детали реконструируются следующим образом.
Внешний сруб из семи венцов был набран из брусьев и полубревен. Его размеры в современном состоянии составляли: длина – 4,6–4,7 м, ширина северной стенки – 2,9–3 м, ширина южной стенки – 2,8–2,85 м, максимальная высота – 1,03–1,05 м. Допустимо предположить, что первоначально сруб был несколько выше. Он был перекрыт плахами, ширина которых варьирует от 0,3 до 0,4 м. Абсолютное большинство плах разрушено, несколько из них сохранились только в южной части погребальной ка- меры. Вероятно, сруб был перекрыт 15 или 16 плахами.
В районе северо-западного угла внешнего сруба и на южной стенке, рядом с его юго-восточным углом, под уцелевшими плахами перекрытия выявлены ориентированные по линии С–Ю обломки де- ревянных лаг. Расположение обломков позволяет предположить, что это остатки балок, на которые укладывались плахи перекрытия внешнего сруба. Балки были положены поверх перекрытия внутрен- него сруба на его западную и восточную стенки. Не исключено, что еще одна балка была уложена в его центральной части и оказалась разрушена вместе с перекрытием.
Грабительский ход практически полностью уничтожил северную стенку внешнего сруба, уцелели только два нижних венца, остальные пять сохранились в виде обломков в угловых соединениях с за- падной и восточной стенками. В грабительском ходе в заполнении северного коридора погребальной камеры были найдены лучевая, плечевая и тазовые кости человеческого скелета.
Пол внешнего сруба очень сильно пострадал от грабителей. От него сохранились две доски вдоль северной стенки и несколько крупных обломков досок в северо-восточном и северо-западном углах погребальной конструкции. Доски были настланы в направлении З–В. Первоначально их ширина со- ставляла около 0,2–0,25 м. Толщина досок на момент раскопок была менее 0,01 м.
Внутренний сруб был установлен в наружный сруб с небольшим смещением к его юго-восточному углу. Он очень сильно пострадал от грабителей, поэтому достаточно уверенно можно сказать только о том, что его длина составляла около 3,2–3,4 м. Сруб был собран из пяти венцов, и его высота на мо- мент раскопок не превышала 0,85 м. Пол сруба сохранился фрагментарно. Доски были уложены по линии З–В, их число точно не устанавливается.
Остатки гроба выявлены в пределах внутреннего сруба, рядом с его юго-восточным углом, под бревнами восточной и южной стенок. Северная и западная стенки гроба не сохранились. Обломки от досок пола гроба ориентированы по линии С–Ю. После удаления остатков гроба под ними зафиксиро- ваны обломки досок от пола внутреннего сруба. В юго-восточном углу гроба практически на остатках его пола, обнаружена бедренная кость человеческого скелета. Ее расположение позволяет говорить о том, что погребенный был ориентирован головой на север.
Большая часть находок была сделана в коридорах между срубами. В восточной части северного ко- ридора отмечено два скопления окисленных железных предметов, возможно, деталей конской упряжи и фрагмент лезвия в ножнах, окрашенных красной краской (?). Зафиксированы также мелкие вкрапле- ния красной краски, лака и скомканные кусочки фольги желтого металла. Перечисленные находки рас- полагались бессистемно и находились в переотложенном состоянии. В северо-западном углу северного коридора in situ зафиксирована ваза высотой около 0,6 м, которая была раздавлена плахами перекры- тия при его обрушении. Ваза примерно на две трети заполнена зернами злакового растения, вероятно, проса. Рядом с фрагментами вазы обнаружены несколько черепков небольшого сосуда и кости мелкого рогатого скота. Восточнее вазы выявлены остатки деревянного блюда диаметром около 0,35 м. В вос- точной части северного коридора, также in situ, зафиксирован тлен берестяного (?) туеска.
На западной стенке внешнего сруба, ближе к его северо-западному углу, был обнаружен крупный обрывок шерстяной (?) ткани, вероятно, это фрагмент драпировки.
Во внутреннем срубе были найдены обломки железных пластин шириной около 0,01 м, фрагмент венчика керамического сосуда, два железных черешка от наконечников стрел и мелкие обрывки фольги желтого металла. В центре внутреннего сруба зафиксирован сломанный черешковый ярусный наконеч- ник стрелы. Южнее центральной части на расстоянии около 0,25 м от его восточной стенки обнаруже- ны фрагменты фронтальной, концевых (?) и боковых центральных накладок на лук. Недалеко от них найдено железное кольцо с обоймой для крепления.
В южной части внутреннего сруба, практически вплотную к бревнам перекрытия, на расстоянии около 0,5 м друг от друга находились два железных стержня с навершиями (?). Стержни располагались в вертикальном положении. На каждом из стержней до половины его длины сохранились остатки дере- ва. Кроме того, в южной части внутреннего сруба, с внутренней и внешней сторон восточной, южной и западной стенок, выявлены фрагменты шелка. Видимо, внутренний сруб был полностью задрапиро- ван шелковой тканью.
В западном коридоре находок не обнаружено.
В восточном коридоре на полу были найдены различного рода железные пряжки, обоймы и на- конечники ремней. Возможно, первоначально вещи, частью которых они являлись, были подвешены на стенках восточного коридора, на это указывает железный крюк, зафиксированный в бревнах се- веро-восточного угла погребальной камеры. Кроме того, на полу восточного коридора были зафик- сированы железные накладки на луку седла (?). Одна из них представлена крупным обломком, а две сохранились фрагментарно. Вместе с ними найдены железные пряжки круглой и прямоугольной фор- мы с язычками и без язычков. Южнее этих находок выявлено два скопления уздечных наборов из же- лезных удил и псалий. В каждом из скоплений зафиксированы псалии только одного типа. В первом скоплении псалии имели S-образную форму, тогда как во втором отмечены стержневидные псалии с круглым дисковидным окончанием.
Курган №6 в пади Оргойтон является первым элитным курганом хунну, исследованным на левом берегу р. Селенги. Результаты его раскопок могут иметь принципиальное значение при выделении ло- кальных и хронологических особенностей курганов хуннской знати.
Библиографический список
Давыдова А.В. Иволгинское городище. Иволгинский археологический комплекс. Т. 1. СПб., 1995. 280 с.
Давыдова А.В. Иволгинский могильник. Иволгинский археологический комплекс. Т. 2. СПб., 1996. 176 с.
Давыдова А.В., Миняев С.С. Комплекс археологических памятников у села Дурены. СПб., 2003. 163 с.
Коновалов П.Б. Усыпальница хуннского князя в Суджи (Ильмовая падь Забайкалье). Улан-Удэ, 2008. 49 с.
Миняев С.С. Дырестуйский могильник. СПб., 1998. 233 с.
Николаев Н.Н. Могильник хунну в пади Оргойтон (предварительное сообщение) // Древние куль- туры Евразии. СПб., 2010. С. 186–191.
Талько-Гринцевич Ю.Д. Могилы в Оргойтоне // Материалы к палеоэтнологии Забайкалья. СПб., 1999а. С. 79–81.
Талько-Гринцевич Ю.Д. Население древних могил и кладбищ Забайкальских // Материалы к па- леоэтнологии Забайкалья. СПб., 1999б. С. 119–123.
© 2017, Д.Г. Савинов
Санкт-Петербургский государственный университет, Санкт-Петербург