© 2017, П.В. Мандрыка
Сибирский федеральный университет, Красноярск
КУЛЬТУРЫ ЮЖНОЙ ТАЙГИ СРЕДНЕЙ СИБИРИ
кулайцами и цэпаньцами. Во II в. до н.э. комплексы с керамикой каменско-маковского типа исчезают из района Среднего Енисея. Очевидно, это население уходит на север, где принимает участие в сложении малокоренинской культуры Таймыра [Хлобыстин, 1998, с. 120, рис. 115]. На протяжении всего времени существования цэпаньской археологической общности ее носители испытывали влияние со стороны соседствовавшего населения, что выражается в присутствии на памятниках инородной керамики – со- судов с оттисками рубчатых колотушек на стенках, горшков, украшенных гладкими или волнистыми тонкими налепными валиками.
Генезис второй археологической общности в районе отмечается по комплексам, содержащим ке- рамику, в формовке которой использовались приемы выбивания стенок. Для этого применяли рубча- тые колотушки – обмотанные шнуром или оставляющие «гладкорубчатые» или «вафельные» оттиски.
«Шнуровая» керамика появляется в Восточной Сибири с III тыс. до н.э., «вафельная» – с конца II тыс.
до н.э. Внутренняя хронология комплексов позволяет отметить более длительное использование «ва- фельной» керамики, чем «шнуровой». К раннему железному веку сохраняются лишь способы оформ- ления поверхности сосудов выбиванием «гладкорубчатыми» и «вафельными» оттисками, она присут- ствует в ранних памятниках нижнепорожинской культуры. Однако и эти приемы к тесинскому периоду в южной тайге Среднего Енисея исчезают.
Ранние памятники нижнепорожинской культуры (VI–III вв. до н.э.) можно объединить более точ- ным термином «лесной северный вариант тагарской культуры». Отмеченные на поселениях сосуды баночной формы с уплощенным дном, их орнаментация гладкими или рассеченными налепными вали- ками, орудия из бронзы и украшения, детали погребального обряда говорят о формировании культуры на берегах Енисея под влиянием степного «скифо-сибирского» мира, культур из лесостепных райо- нов Алтая и Томского Приобья при участии каких-то групп тагарского населения из степных районов.
К III–II вв. до н.э. в районе Казачинского порога на Енисее ее памятники исчезают и вновь появляются в первые века н.э. Перерыв связан с распространением здесь поселений с каменско-маковской керами- кой и городищ шилкинской культуры. Можно предположить, что ранние нижнепорожинцы отступают на север, в северную тайгу и тундру. Там какая-то их часть, слившись с носителями каменско-ма- ковской керамической традиции, оставила малокореннинские комплексы Таймыра [Хлобыстин, 1998].
Другая же часть возвратилась обратно, и их культура с новой силой расцветает от воздействия пришед- ших в район групп с культурой таштыкского облика.
В период осложнения геополитической обстановки в мире кочевников южная тайга давала приют тем группам населения, которые «выталкивались» из пояса степей. В южной тайге Средней Сибири в гуннское время осели племена с элементами тесинской и таштыкской культур. Для первой это на- ходит отражение в материалах шилкинской культуры, в конструкции жилищ, устройстве погребений, в керамических комплексах и распространении новых вещей [Мандрыка, 2017]. Для второй – в появле- нии в районе еще одной керамической традиции – керамики таштыкского облика: банок и кубков, укра- шенных налепными жгутиковыми валиками, рассеченными насечками или штампами, а также банок с полулунно-зубчатым орнаментом. Вероятно, носители последнего приема орнаментации расселились из лесостепных районов Чулымо-Енисейского междуречья, где контактировали с группами кулайской и/или фоминской культуры [Ширин, 2015].
На памятниках тагаро-таштыкского периода в южной тайге Средней Сибири встречается еще один вариант валиковой керамики, который характеризуется сосудами, украшенными тонкими на- лепными жгутиковыми валиками (толщиной до 0,3 см). Они прикреплялись втиранием или периоди- ческими пальцевыми прищипами, отчего образовывалась его волнистость. Орнаментальный прием нанесения таких «волнистых» валиков получил широкое распространение в разных таежных райо- нах Сибири: в Восточном Саяне, в Ангаро-Тунгусском междуречье, на западном побережье Байкала, в бассейне Лены, на севере Западной Сибири. Появление подобной посуды в южной тайге Среднего Енисея и Нижнего Приангарья необходимо связывать с теми же историческими процессам конца I тыс. до н.э., которые привели сюда носителей шилкинской культуры. На памятниках южной тайги Средней Сибири эта традиция сохраняется, но изменяется в ходе контактов с населением синхронно существовавших культур. На поселениях встречается керамика, на которой тонкие налепные прямые или волнистые валики сочетаются с оттисками других орнаментиров [Бурилов, 1980, с. 35, рис. 4–8;
Леонтьев, 1999; Леонтьев, Герман, 2015, с. 97, рис. 5.-11, 12]. Дальнейшее развитие этой керамиче- ской традиции можно видеть в появлении керамики айканского типа, украшенной «обмазочными»
валиками [Мандрыка, 1997]. Они создавались при обмазке сосуда дополнительным слоем глины.
Этот прием мог возникнуть из тонковаликовой традиции тагаро-таштыкского времени. Оформление сосудов усложняется, в орнаменте сочетаются узоры из обмазочных валиков и широкой налепной ленты с гребенчатыми оттисками.
Анализ имеющихся в нашем распоряжении материалов показал, что орнаментальная традиция об- мазочных валиков характеризует один этнический пласт населения, следы которого начиная с конца I тыс. до н.э. в разное время отмечаются локальными группами в разных районах Сибири. Известна такая керамика на памятниках в Северном Приангарье, Красноярском районе, Причулымье, Прито- мье и Кузнецкой котловине, т.е. на участках в таежных, подтаежных и лесостепных районов Средней и Южной Сибири. Не был исключением в этом процессе и регион южной тайги Средней Сибири. По- сле раннего железного века этот вариант валиковой традиции не только сохраняется, но и получает дальнейшее развитие, включает в себе орнаментальные элементы других культурных образований.
В средние века керамика с обмазочными валиками становится распространенной в Западной и Восточ- ной Сибири, на Таймыре, встречается на Ямале, что позволяет говорить о переселении ее носителей в рамках нескольких веков I тыс. н.э. и, возможно, в результате не одной миграционной волны.
Представленная смена археологических культур в контактном районе трех культурно-историче- ских провинций лишь намечает возможную реконструкцию истории региона, так как остается еще недостаточно изученной.
Библиографический список
Андреев Г.И. Памятники I тыс. до н.э. на Подкаменной Тунгуске // КСИА. 1971. Вып. 128. С. 44–47.
Археология и палеоэкология многослойного поселения Бобровка на среднем Енисее / П.В. Ман- дрыка, А.А. Ямских, Л.А. Орлова, Г.Ю. Ямских, А.А. Гольева. Красноярск, 2003. 222 с.
Баташев М.С., Макаров Н.П. Культурогенез таежных народов Нижнего Енисея. Красноярск, 2000.
35 с.
Богучанская археологическая экспедиция: очерк полевых исследований (2007–2012 годы) // Труды Богучанской археолог. экспедиции. Т. 1. Новосибирск, 2015. 564 с.
Бурилов В.В. Материалы раскопок многослойных памятников Бадарма I, III на Средней Ангаре //
Источники по археологии Средней Азии (1935–1976 гг.). Новосибирск, 1980. С. 76–96.
Гладилин А.В. Памятники железного века Северного Приангарья : автореф. дис. … канд. ист. наук.
Новосибирск, 1985а. 24 с.
Гладилин А.В. Металлургия Среднеангарья // Археологические исследования в районах новостро- ек Сибири. Новосибирск, 1985б. С. 167–180.
Карцов В.Г. Материалы к археологии Красноярского района. Описание коллекций и материалов музея. Отдел археологический. Красноярск, 1929. 67 с.
Леонтьев В.П. Железный век Северного Приангарья : автореф. дис. … канд. ист. наук. Новоси- бирск, 1999. 24 c.
Леонтьев С.Н., Герман П.В. Керамический комплекс первого культурного горизонта стоян- ки Взвоз. Пункт 2 (Северное Приангарье) // Древности Приенисейской Сибири. Красноярск, 2015.
Вып. VII. С. 87–106.
Макаров Н.П., Быкова М.В. Керамика карабульского типа // Древние культуры Монголии и Бай- кальской Сибири. Иркутск, 2011. Вып. 2. С. 227–231.
Максименков Г. А. Бронзовые кельты красноярско-ангарских типов // СА. 1960. №1. С. 148–162.
Мандрыка П.В. Материалы гунно-сарматского времени поселения Айканка, или К вопросу о появ- лении керамики с обмазочными валиками в Красноярской лесостепи // Актуальные проблемы древней и средневековой истории Сибири. Томск, 1997. С. 209–217.
Мандрыка П.В. Итоги работ Красноярской среднеенисейской археологической экспедиции в 1987–
2003 гг. // Енисейская провинция: альманах. Красноярск, 2006. Вып. 2. С. 159–170.
Мандрыка П.В. Комплексы раннего железного века Енисейского Приангарья // Труды II (XVIII) Всеросс. археолог. съезда в Суздале. М., 2008а. Т. II. С. 162–164.
Мандрыка П.В. Новая археологическая культура раннего железного века в южнотаежной зоне Средней Сибири // Археология, этнография и антропология Евразии. 2008б. №3 (35). С. 68–76.
Мандрыка П.В. Комплексы с керамикой каменско-маковского типа на Енисее и их место в культу- рогенезе таежной зоны Средней Сибири // Древние культуры Монголии. Байкальской Сибири и Север- ного Китая. Красноярск, 2016. Т. 1. С. 232–241.
Мандрыка П.В. Культура гуннского времени в южной тайге долины Енисея // VIII Международная научная конференция «Древние культуры Монголии, Байкальской Сибири и Северного Китая». Чань- чун, Китай, 2017. С. 217–227.
Мандрыка П.В., Сенотрусова П.О. Культурно-хронологические комплексы палеометалла и сред- невековья стоянки Итомиура в Северном Приангарье // Изв. Иркут. гос. ун-та. Сер.: Геоархеология.
Этнология. Антропология. 2014. Т. 8. С. 63–81.
Мергарт Г. Результаты археологических исследований в Приенисейском крае // Изв. КОРГО. Крас- ноярск, 1923. Т. III. Вып. 1. С. 29–36.
Николаев Р.В. Некоторые вопросы этногенеза народов Красноярского севера // КСИЭ. 1960.
Вып. XXXIV. С. 61–68.
Окладников А.П. Погребение бронзового века в ангарской тайге // КСИИМК. 1940. Вып. 8. С. 106–112.
Окладников А.П. Новая скифская находка на Верхней Лене // СА. 1946. №8. С. 285–288.
Окладников А.П. Скифы и тайга (К изучению памятников скифского времени в ленской тайге) //
Проблемы археологии. Л., 1978. Вып. 2. С. 101–109.
Привалихин В.И. Ранний железный век Северного Приангарья: (Цэпаньская культура): автореф.
дисс. … канд. ист. наук. Кемерово, 1993. 24 с.
Привалихин В.И. Цэпаньская культура раннего железного века Северного Приангарья. История откры- тия, результаты и перспективы исследований // Второй век подвижничества. Красноярск, 2011. С. 161–185.
Сосновский Г.П. К археологии Ангарского края. (Из предварительного отчета о поездке в Балаган- ский уезд Иркутской губернии) // Сибирская живая старина. 1923. Вып. 1. С. 121–139.
Стоянка Пашина в Северном Приангарье (исследования 2008–2009 гг.) / А.Е. Гришин, Ж.В. Мар- ченко, Ю.Н. Гаркуша, Д.А. Гурулёв, С.В. Шнайдер, Н.А. Кулик, С.К. Васильев, Е.А. Кербс. Новоси- бирск, 2016. 168 с. (Тр. Богучанской археологической экспедиции. Т. 2).
Фокин С.М. Предварительные результаты археологического изучения Стрелковского археологическо- го микрокомплекса // Красноярский край: прошлое, настоящее, будущее. Красноярск, 2009. Т. 1. С. 164–167.
Фокин С.М. Новое погребение раннего железного века в Северном Приангарье // Археологические исследования древностей Нижней Ангары и сопредельных территории. Красноярск, 2013а. С. 176–196.
Фокин С.М. Поселение Каменка на Енисее // Древности Приенисейской Сибири. Красноярск, 2013б. Вып. VI. С. 50–57.
Хлобыстин Л.П. Древняя история Таймырского Заполярья и вопросы формирования культур севе- ра Евразии. СПб., 1998. 342 с.
Ширин Ю.В. Размещение и культурная специфика южных групп памятников кулайской культур- ной непрерывности // Интеграция археологических и этнографических исследований. Барнаул ; Омск, 2015. С. 145–148.
© 2017, В.П. Мыльников
Институт археологии и этнографии СО РАН, Новосибирск, Алтайский государственный университет, Барнаул