Варенов А.В. Погребальные памятники скифо-сакского времени на южном склоне гор Яньшань, в Нинся и Ганьсу // Вестник Новосибирского государственного университета. Сер.: История, филоло- гия. 2011. Т. 10, вып. 4: Востоковедение. С. 27–35.
Сиган, Чайваньган. 永昌岗柴湾岗：沙井文化墓葬发掘报告。 Сиган и Чайваньган – отчет о раскопках погребений культуры Шацзин в уезде Юнчан. [Юнчан Сиган Чайваньган: Шацзин вэньхуа муцзан фацзюе баогао]. Ланьчжоу, 2001. 266 с., IV, XXVIII л. : ил.
Сю Чэн, Ли Цзиньцзэн, Вэй Чжун, Хань Сяоман, Янь Шичжун. 许成，李进增，卫忠，韩小忙，延 世忠。宁夏固原杨郎青铜文化墓地 // 考古学报. Могильник бронзовой культуры Янлан в уезде Гуюань в Нинся // Каогу сюэбао. 1993. №1. С. 13–56.
Тянь Гуанцзинь. 田广金。桃红巴拉的匈奴墓 // 考古学报. Сюннуские погребения из Таохунбала //
Каогу сюэбао. 1976. №1. С. 131–144.
Тянь Гуанцзинь, Го Сусинь. 田广金、郭素新。鄂尔多斯式青铜器. Бронзы ордосского стиля. [Оэр- досы ши цинтунци]. Пекин, 1986. 402 с.
Цзюньдушань. 军都山墓地 – 玉皇庙. Цзюньдушаньские могильники – Юйхуанмяо. [Цзюньду- шань муди – Юйхуанмяо]. Пекин, 2007. Т. 1–4. 1660 с.: 72 л. цв. ил., 449 л. ил.
Чжун Кан, Чэн Сяохуа, Янь Шичжун. 钟侃，陈晓桦，延世忠。宁夏彭堡余家庄墓地 // 考古学 报。 Могильник Юйцзячжуан в волости Пэнпу в Нинся // Каогу сюэбао. 1995. №1. С. 79–107.
© 2017, А.В. Выборнов
1, 2, С.Г. Скобелев
1, 2, И.А. Грачев
3, В.А. Чертыков
11Институт археологии и этнографии СО РАН,
2Новосибирский государственный университет, Новосибирск;
3Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН, Санкт-Петербург
наук. Кратко изложим основные характеристики ключевого типа археологических объектов поздних кочевников Среднего Енисея – погребальных комплексов.
На юге Приенисейского края, в его лесостепной части (Минусинская котловина, Канско-Ачин- ская лесостепь), известны археологические объекты, имеющие продолжительную историю полевого изучения и культурно-хронологическую интерпретацию. Сейчас нам известно о 21 группе погребаль- ных объектов (могильников) и пяти отдельных одиночных погребений, датируемых послемонгольским временем. Их датировка не всегда строго укладывается в установленный период, в связи с чем нижняя граница отдельных объектов может пересекаться с монгольским временем XIII–XIV вв. Эти памятники сосредоточены в долинах рек Абакан и Туба, озер Белё, Тус, Киприно и других, в междуречье Июсов, вдоль обоих берегов Енисея от северной границы Западно-Саянского каньона до устья р. Кача в Крас- ноярском лесостепном районе. Это территории куэстового ландшафта, отрогов, вершин и седловин хребтов, высоких скальных прибрежных обрывов. Для сравнительного анализа мы привлекаем не- сколько объектов, расположенных в схожих ландшафтно-климатических условиях на тесно связанных со Средним Енисеем территориях – Причулымье, Средний Кан. В настоящем исследовании за преде- лами круга привлекаемых объектов остаются близкие по многим условиям, одновременные погребения сопредельных районов Верхнего Енисея, Восточного Саяна, Прибайкалья, Кузнецкого Алатау, Алтая и Верхнего Приобья. Это связано со своеобразием социально-политических условий позднего сред- невековья и начала Нового времени в разных регионах Сибири и Центральной Азии, а также с иной степенью изученности источников.
Ранее неоднократно отмечалась примечательная и важная культурно-хронологическая специфика позднесредневековых погребений Среднего Енисея – расположение могильников и отдельных погре- бений на максимальной высоте над окружающей местностью. Погребения находились на площадках, где не осуществляли выпас скота, не ставили жилых построек. Топография могильников учитывает со- пряженность курганных насыпей со скальными обнажениями и обрывистыми уступами. Закономерно- сти расположения позднесредневековых погребальных объектов в определенной степени обусловили ландшафтную детерминированность внутренней планиграфии могильников. Наблюдается сокращение количества погребений в них, а группировка курганных выкладок редко сохраняет упорядоченность, которая обычно связывается с родовой принадлежностью, социальным положением.
Следует отметить, что постоянство, устойчивость закономерностей расположения погребальных комплексов позднего средневековья Среднего Енисея отличает их от могильников, как несколько бо- лее ранних этапов культуры енисейских кыргызов (чаа-тас и сууктэр), так и более позднего време- ни перехода местного населения к христианской погребальной обрядности. Выделяются они и в ряду одновременных памятников других территорий Северной Азии. При этом схожие тенденции, такие как стремление занять возвышающиеся участки и линейность погребальных групп, наблюдаются на памятниках монгольского времени на Алтае, Среднем Причулымье, а также на погребениях в Барабин- ской низменности, Томском Приобье, Верхнем Приангарье.
Большая часть позднесредневековых погребальных объектов Среднего Енисея представлена курга- нами, кроме того, известны скальные погребения. Курганы находятся в группах (курганные могильники) и в одиночном состоянии. Внешний вид курганов однотипен: каменные округлые выкладки небольшой высоты (не более 0,4 м) и размера (диаметром 4–7 м). В большинстве случаев присутствует центральная западина округлой формы диаметром до 1 м, как правило, не имеющая камней (кроме случайно туда попавших). Каменная выкладка, чаще всего в один-два (редко – три) слоя камней, размещена на древней дневной поверхности. Основные виды погребальной обрядности – трупосожжение и трупоположение.
В случаях трупосожжения фрагменты кальцинированных костей располагались в центре в небольшом углублении либо на древней дневной поверхности. Сопроводительный инвентарь в абсолютном боль- шинстве случаев находился в огне «на стороне» и обычно привязан к кремированным останкам, но ино- гда располагался в своеобразных тайниках (неглубоких ямках). При трупоположении кладка покрывала неглубокую (обычно менее 0,5 м) погребальную яму прямоугольной формы, в которой располагался ко- стяк в вытянутом положении, ориентированный головой в западном направлении.
Основные элементы известных позднесредневековых погребальных комплексов (конструкция, со- проводительный инвентарь) отражают предельный для местных кочевнических культур прагматизм. Ма- ловероятно, что он связан с рационализмом распределения ценностей, скорее, с недостатком таковых.
Инвентарь позднесредневековых погребений Среднего Енисея достаточно разнообразен и пред- ставителен для того, чтобы использовать его при сравнительной и перекрестной датировке, выделять
локальные варианты культуры и внешние связи, говорить о социальном положении погребенных, оценивать уровень технологического развития и определять материальную культуру создателей по- гребальных сооружений как характерную для кочевников-скотоводов сухих степей. В погребениях обнаружены основные категории вещевого комплекса, фиксируемые в этнографических источниках у скотоводов Южной Сибири. Выделяются следующие группы предметов: вооружение, конское сна- ряжение, детали одежды и украшения, бытовые предметы. Редко встречаются остатки поминальных обрядов – фрагменты костей животных.
Защитное вооружение встречается нечасто, но мы видим распространение в позднекочевнической среде панцирных пластин от доспеха типа куяка. Они отражают самобытные традиции как коренного населения Среднего Енисея и Центральной Азии, так и русских воинов XVII–XVIII вв. [Худяков, 1991, с. 88–93; Бобров, Борисенко, Худяков, 2010, с. 278–279]. Широко распространены типы железных че- решковых наконечников стрел: узкие, небольшого размера; несколько расширяющиеся к острию со слабо выраженными ребрами жесткости по кончику пера и с треугольным оформлением острия, вытя- нуто-ромбические, срезни вильчатые и ромбовидные. Обнаружены костяные и роговые наконечники, а также роговые свистунки на стрелу бочонковидной формы с прямоугольными отверстиями. В погре- бениях поздних кочевников Красноярского археологического района обнаружены центральные, плече- вые накладки и клиновидные концевые вкладыши луков.
Конское снаряжение – одна из самых представительных и ярких категорий кочевнической мате- риальной культуры. По материалам погребений, на удилах с XV в. наблюдался постепенный переход к грызлам с сечением округлой формы. Это же относится и к форме сечения колец удил. Размер ко- лец-псалий уменьшался. Звенья, как правило, равной длины. В период этнографической современно- сти продолжали бытовать удила именно такой формы с более толстыми, обычно изогнутыми звеньями.
К русскому времени наносные султанчики приобрели плоские в сечении пластины с фигурно оформ- ленными окончаниями. На седлах послемонгольского времени наблюдалось широкое использование бронзовых обивок и гвоздиков, которые сменили повсеместно распространенные в монгольское время железные седельные канты разнообразных форм. Облик отдельных частей седельной фурнитуры, глав- ным образом пробоев с упорами и кольцами, достигший в начале монгольского времени наибольшего изящества, к началу русского времени сильно упростился. В послемонгольское время практически не использовались комплексы пробоев, которые были распространены ранее. В этот период (послемон- гольский) известны стремена с прямой неширокой подножкой, плоской в сечении и прямоугольной в плане, с арочным проемом и прямоугольными в сечении дужками, перпендикулярными оси поднож- ки. В период этнографической современности распространялись массивные стремена с круглой в пла- не подножкой с бортиками, арочным проемом и отверстием для путлища в дужках. Другой тип ха- рактеризуется трапециевидным проемом и тонкой «прорезной» подножкой. Продолжалось бытование стремян восьмерковидной формы.
Среди украшений в позднесредневековых погребениях Среднего Енисея известны бусы раз- ных цветов из стекла, бисер (преимущественно голубого цвета), стеклянные подвески в виде бусин со впаянными бронзовыми и железными проволочками, бронзовые пуговицы грибовидной и иных форм, бронзовые шаровидные бубенчики, кольца, нательные кресты. С одеждой, украшениями и конским снаряжением связаны многочисленные находки в основном железных тренчиков, распределительных и соединительных колец, рамчатых пряжек разного размера, прямоугольной, с фигурным оформлением передней части рамки, простой прямоугольной, округлой, овальной и трапециевидной форм.
К бытовым предметам можно отнести железные проушные, вислообушные, обычно коротколез- вийные топоры, а также боковые обкладки складного ножа. В эту же категорию попадают разнообраз- ные предметы из железа: скобчатые кресала, небольшие черешковые ножи (для мяса?), разнотипные пробои и гвозди разных размеров.
Известный предметный инвентарный комплекс позднесредневековых погребений степей и лесосте- пей Приенисейского края позволяет сделать следующие выводы. Во-первых, по конструкции они просты и функциональны. Во-вторых, как уже отмечалось, погребальный инвентарь ингумаций по составу прин- ципиально аналогичен кремационному (см., например: [Савинов, 1990, с. 122–123]). В-третьих, имеющи- еся материалы свидетельствуют о сложении в позднем средневековье – начале Нового времени единого комплекса предметов материальной культуры коренного и русского населения региона.
Этнокультурное определение позднейших погребений в целом продолжает установленную исто- риографическую традицию (кремация – енисейские кыргызы, ингумация – кыштымы), дополняя ис-
следовательскую процедуру привлечением данных письменных источников, карт расселения народов Сибири. В таком случае признается принадлежность погребения определенному этносу на основании его территориального расположения и сведений о раскладке ясака XVII–XVIII вв., известий о местах расселения отдельных сеоков (родов), принятии христианства местным населением. Устоявшаяся ав- торская этническая интерпретация позднейших археологических объектов Среднего Енисея основа- на на сравнении нескольких признаков погребального комплекса и сведений письменных источников.
С енисейскими кыргызами связаны объекты у Абакано-Перевоза, Новоселовской Горы, Поповки (лево- бережье Енисея), Прихолмья (левобережье Тубы), Коя (правобережье Енисея, устье Ои), Унюка. С ши- роким кругом групп (без возможности конкретного определения) тюркоязычного населения Кыргыз- ской землицы ассоциируются отдельные погребения – Ортызы Оба (правобережье Абакана), Киприно (у озера в Июсской степи), Коя, Оя (правобережье Енисея, устье Ои), Суханиха (правобережье Енисея).
Памятники долины р. Кача и ручья Бадалык (левобережье Енисея) принадлежали тюркоязычным ка- чинцам (езерцам, пo Д.Г. Мессершмидту) и кетоязычным аринцам, которые большей частью после увода кыргызов из степей Хакасско-Минусинской котловины переселились в 20-е гг. XVIII в. на ее территорию, а частью оставались на прежних местах у Красноярска, постепенно перейдя к ведению хозяйства пo русскому крестьянскому образцу (проживали в деревнях Установой, Песчанской, Маган- ской, Киндековой, в селах Шало и Юксеевском), оставлены погребения Бадалык, Березка, Высокое, Иннокентьевский, Монашка, Солонцы, Шишка. К койбалам относятся погребение в с. Курагино (пра- вобережье Тубы), ряд погребений на р. Табат (Ходын-Хол, правый берег Абакана); к качинцам – на ручье Чегерак (левобережный приток Енисея). У села Верхняя Тёя (левобережье Абакана) известно погребение, относимое к бельтырам или бирюсинцам: у села Линево (бассейн Чулыма) – женское по- гребение кызыльцев. Особое внимание привлекало погребение в составе могильника Коя III, связанное с маньчжурами или монголами.
Признаки распространения элементов культуры позднесредневековых енисейских кыргызов мы наблюдаем на территории лесостепей севернее Минусинской котловины. В частности, крас- ноярско-канский вариант их культуры известен для среднего течения р. Кан (в форме случайных находок). Следы этого влияния, по-видимому, сохранялись позднее. Так, в 2015 г. под городом Кан- ском, на правом берегу Кана, были исследованы раскопом два позднесредневековых погребения (местонахождение Рябчиков Ключ-1). О времени их создания свидетельствуют формы и состояние могильного сооружения, характер погребального инвентаря. Погребения имеют широкую датиров- ку – XIV–XVII вв. Первичная интерпретация по этнографическим данным, ограниченным консоли- дированной информацией на карте Б.О. Долгих [1960], позволяет связать погребенных с камасинца- ми, котами либо карагасами.
Представленный археологический материал (погребальные объекты позднего средневековья на юге Приенисейского края) неоднократно интерпретировался в литературе с привлечением этнографи- ческих источников. Описанные археологические объекты – ближайшие к периоду, когда обильно пред- ставлены письменные источники. Поэтому стремление придать этим материалам имя из письменной истории или живой этнографии оправдано и понятно. В связи с этим возникает ряд проблем, которые обсуждались ранее [Черных, 2013, с. 71–85; Выборнов, Скобелев, 2017].
В рамках проведенных исследований определено, что поздние кочевники на юге Приенисейского края являются (в определенной степени) историко-культурным феноменом позднего средневековья – начала Нового времени (XV–XVIII вв.) Им принадлежат погребения, расположенные в зоне степей и лесостепей, на вершинах гор, под небольшими каменными выкладками-насыпями в незначитель- ных углублениях, выполненные по обряду кремации или трупоположения. Их погребальный инвен- тарь отражает основные категории материальной культуры скотоводов, известные по этнографическим источникам. Но приведенная этническая интерпретация археологических объектов поздних кочевни- ков Среднего Енисея, к сожалению, предварительна, поскольку она основана пока на ограниченной доказательной базе.
Библиографический список
Бобров Л.А., Борисенко А.Ю., Худяков Ю.С. Взаимодействие тюркских и монгольских народов с русскими в Сибири в военном деле в позднее Средневековье и Новое время. Новосибирск, 2010. 288 с.
Выборнов А.В., Скобелев С.Г. Проблемы междисциплинарных исследований позднесредневеко- вых археологических памятников Среднего Енисея // Мультидисциплинарные методы в археологии:
новейшие итоги и перспективы : материалы Международного симпозиума «Мультидисциплинарные методы в археологии: новейшие итоги и перспективы». Новосибирск, 2017. С. 25–30.
Гаврилова А.А. Могилы поздних кочевников у горы Суханихи на Енисее // СА. 1964. №2. С. 164–170.
Гаврилова А.А. Могильник Кудыргэ как источник по истории алтайских племен. М. ; Л., 1965. 145 с.
Долгих Б.О. Родовой и племенной состав народов Сибири в XVII в. М., 1960. 622 с.
Савинов Д.Г. Археологические памятники завершающего этапа культуры енисейских кыргызов //
Памятники кыргызской культуры в Северной и Центральной Азии : сб. науч. трудов. Новосибирск, 1990. С. 114–131.
Худяков Ю.С. Защитное вооружение кыргызского воина в позднем Средневековье // Проблемы средневековой археологии Южной Сибири и сопредельных территорий. Новосибирск, 1991. С. 87–100.
Черных Е.Н. Культуры номадов в мегаструктуре Евразийского мира. Т. 1. М., 2013. 368 с.
© 2017, П.К. Дашковский
Алтайский государственный университет, Барнаул